— «Зрелый мужчина — это серьёзность, которой обладал в детстве во время игр», — зачитал Сева.

Ребята напряглись.

— Интересно, что это означает? — задумался Цветок и откинувшись назад вдруг закричал: — это что такое?

Матвей и Макс разом посмотрели на Севу и закричали вслед за Цветковым.

— Сева, что происходит?

Сева сидел на том же месте, но он был не тот Сева, что минуту назад. Сомнений не было, что это был он, только лет на тридцать старше, в шортах и майке, которая вот-вот лопнет на том месте, где образовался выпуклый живот. Седоватый мужчина, с волосатыми руками и ногами, морщинами на лбу и огромными, но редкими усами. Единственное, что точно указывало на то, что это был несомненно он, так это его очки в чёрной роговичной оправе.

— Чего вы орёте? — не сразу понял произошедшего Сева.

— Ты себя видел? — не переставал вопить Цветок.

— Как я себя увижу, если у меня нет зеркала!

— Потрогай своё лицо, — ответил ему Макс.

Сева поднял руки к лицу и начал внимательно ощупывать себя и как только его пальцы коснулись усов, он заорал, как блаженный: — мама, что со мной такое?

— Это твоя игра! Ребята, валим отсюда, — ещё громче заорал Цветок.

— Все остаёмся на местах, — приказал Матвей, — Сева, успокойся, попробуй объяснить, что тут происходит?

— Если бы я знал! Господи, как же так? Неужели я таким и останусь? — чуть не рыдая, причитал Сева.

— Никто не останется. Видимо надо играть дальше. Мы все должны сделать свой ход. Иначе Сева останется таким, а мы даже не сможем объяснить это никому, — Макс взял кубик и бросил его на поле.

— Шесть!

Макс сходил шесть раз, и все вновь склонились над полем.

— «Облегчи седому путь, помоги хоть малость. Сам поймёшь когда-нибудь, что такое старость», — зачитал Макс.

Все тут же посмотрели на него и обомлели. На траве сидел дряхлый старик, седой, как Лунь, с огромной лысиной, прикрытой тремя рядами редких засаленных волос, которые колыхались от легкого дуновения ветра. Смешно было то, что, как и Сева, он был одет в майку и шорты, ранее принадлежавшие Максу.

— Караул, — заорал Сева, — что я натворил? Зачем мы стали играть в эту игру?

— Не ори ты так, — закашлял Макс, — я еле дышу, ещё ты тут со своими криками. Народ распугаем.

— Макс, прости, но ты бы прилёг лучше, а то я боюсь, что помрёшь ненароком, — заржал Цветок.

— Ты за себя переживай. Бросай лучше кубик, твоя очередь, — ответил ему Макс.

— Я брошу, просто мне пока не понятно, как к тебе обращаться теперь, ведь мы не знаем твоего отчества, — не переставал сдерживать смех Цветок.

— Иванович я, — задыхаясь от смеха, сказал Макс.

— Максим Иванович, я хожу, — Цветок взял в руки кубик, потряс его и бросил на поле.

— Один!

Антоха сделал ход и все хором начали читать: — «Вернуть детство можно только впав в него».

Все посмотрели на Цветкова. Перед ними сидел розовощёкий карапуз, с копной рыжих, как солнышко на закате, волос, слюной возле губ и зелёной соплёй, выглядывающей из ноздри.

— Цветок, это ты? — засмеялся Матвей.

— Чего вы ржёте? Что не так?

— Ты ребёнок! — крикнул ему Сева.

— Я знаю. Ну не совсем уж ребёнок, я бы сказал подросток, — ответил ему Цветок.

— Нет, Антоха, ты совсем малыш, посмотри на свои руки, — вмешался Матвей.

Цветок взглянул на свои руки и захныкал от увиденного: — Сева, ты чего натворил? Я ведь тебя сейчас отметелю!

— Ага, сейчас, я прям, испугался. Ты смотри, в штанишки не сходи, — держась за живот, смеялся Сева, отчего его усы ходили из стороны в сторону.

— А чего Макс притих? — спросил Матвей.

— Он заснул, — поспешил ответить Цветок.

Пока они будили Макса, Цветок начал рвать траву и запихивать её в рот.

— Что такое, Антоха? Траву есть нельзя, там могут быть микробы, — пригрозил пальцем Матвей.

— Матюх, я не специально, как-то само собой произошло. И мне кажется, что Сева был прав. У меня шорты намокли.

— Этого еще не хватало. Один старик, еле живой, другой младенец, а эта дылда с усами сидит и хохочет.

— Матвей, твой черёд ходить, — вдруг всех осадил Максим Иванович и показал пальцем на кубик.

Матвей взял в руки кубик и бросил его на поле.

— Пять!

Все замерли в ожидании предсказания.

— «Пропуск хода», — прочитал Матвей.

— Что? — завопил детским голосом Цветок, — Палкин, ты какого творишь?

— Я сходил пять, там пропуск хода, чего не так-то?

— А нам что, такими оставаться? Кто там дальше ходит? Сева? Бери кубик, ходи! — чуть не плача кричал Цветков.

— Я боюсь, — Сева прижал руки к груди.

— Ты бы лучше не рисовал это, теперь поздно. Ходи. Что-то мне подсказывает, что нас ждёт интересное продолжение игры, — ответил ему Матвей.

— Макс, не засыпай, давай играть, — крикнул прикимарившему старику Цветок.

— Не сплю я, не сплю.

Сева трясущейся рукой взял кубик, зажал его между ладошек, при этом обратил внимание на свои волосатые пальцы и чуть не потерял сознание от увиденного. Бросил его и посмотрел на результат.

— Два!

Он сходил два раза и громко зачитал: — «Реально лишь настоящее».

— Что бы это могло значить? — задумался Максим Иванович и переведя взгляд на то место, где только что сидел Всеволод, вздрогнул, — а где Сева?

— Аааааа, — запищал Цветок.

— Тише, не кричи. Исчез, значит вскоре появится, — прохрипел Макс уверенным голосом человека, повидавшего жизнь, — видимо такая это игра. Надо двигаться вперёд. Чей ход?

— Твой, Максим Иванович, ходите, — пропищал Цветок.

— Мой, значит? Ага, сейчас схожу, если дотянусь, — Макс еле дотянулся до кубика, накрыл его сухой ладонью, подцепил и отбросил в сторону.

— Три!

— Что день, грядущий нам, готовит? — пробормотал Макс и принялся смотреть на поле, — ничего не вижу, очки бы мне сейчас не помешали.

— Не напрягайся, Макс, я прочитаю, — сказал Матвей, и зачитал: — «Старик вдвойне ребёнок».

Прочитав эти слова, Матвей посмотрел на Макса, которого уже не было на своём месте.

— Куда они все исчезли? — опять завопил Цветок.

— Не знаю, но видимо, если мы не сходим, то вероятнее всего их больше не увидим, ходи Антоха.

Цветок своей детской ручкой неумело взял кубик и бросил его.

— Шесть!

— Что там? Мне кажется, я разучился читать. Или еще не научился.

— «В игре детей есть часто смысл глубокий», — прочитал вслух Матвей и переведя взгляд на Цветкова, даже не удивился его отсутствию.

— Ну, что, Матвей, твой ход, — он поднял кубик и бросил его на игровое поле.

— Три! — сказал он сам себе, сделал три шага своей фишкой и