– Понял. Только не ясно: почему сосредоточение на юго-западной окраине? Нам же в другую сторону.

– Эх ты, молодой… – зевнув, сказал есаул. – С восточной стороны нас точно ждут. А если мы пойдем навстречу противнику, тогда шансов вырваться больше.

– А с Михелем что?

Есаул поморщился:

– У него сильная кровопотеря, и он до сих пор без сознания. Поэтому останется в госпитале, который будет захвачен ромеями. Его вещи я оставил медбрату.

– Как же так!? – От досады поручик крепко сжал кулаки.

– Успокойся, Стойко. Иначе никак. Сам понимаешь. Или ты собрался пробиваться через позиции противника с телом Михеля на плечах?

– Нет.

– Тогда давай без нервов. Мы не институтки и здесь не паркет дворцовой залы, где проходит бал выпускников. Ты меня понял?

– Так точно.

Дементьев кивнул в сторону подвала:

– Тогда вперед. На тебе уничтожение всего лишнего и подготовка к ночному маршу. Бери только самое необходимое.

– А ты чем займешься?

– Вздремну, силы мне еще понадобятся. – Казак снял кубанку, бросил ее на подлокотник и прилег.

– А брать ничего не будешь?

– Пистолет имеется. Автомат есть. Кинжал и документ, удостоверяющий личность, всегда при мне, а походный ранец с гранатами, боеприпасами и пайком собран еще позавчера, когда нас только стали брать в колечко.

– Может, в подвале ляжешь? Тут опасно.

– Стекло выбило. Диван в мертвой зоне. Так что опасаться нечего. Разве только прямого попадания. Но если оно будет, тогда и подвал завалит. Вытаскивать нас никто не станет, всем не до того. И придется ждать ромеев. Верно говорю?

– В общем-то, да, – согласился поручик с казаком.

– Вот то-то и оно. А я в плен не хочу. Ромеи казаков ненавидят, не забыли, как мои деды их в капусту под Иргизом рубали. Так что в лучшем случае меня просто пристрелят.

Сказав это, Дементьев повернулся на бок и практически сразу задремал, а поручик, понимая, что его не переспорить, снова спустился в убежище и принялся разбирать вещи. Не только свои, но и сослуживцев.

Что есть? Два походных чемодана, Видова и полковника Марьина. Коробка с сухими пайками. Запасной мундир Михеля на спинке кресла. Два автомата ТК-60 и боеприпасы к ним. Два пистолета. Несколько ручных гранат ГРО-2. Кипа бумаг и документов по делу, которое расследовала группа. Пишущая машинка. Вот, пожалуй, и все. Теперь надо это разобрать. Ненужное уничтожить, а остальное сложить в солдатский вещмешок.

«Стоп! – Взгляд поручика еще раз скользнул по подвалу. – А где взять вещмешок?»

Решение проблемы пришло сразу. В этом же здании, только в другом крыле, находились солдаты.

Через пару минут он вошел в просторное помещение и увидел седоусого унтер-офицера, который, поджав под себя ноги, расположился на расстеленном спальном мешке. Его серое от усталости лицо не выражало ни единой эмоции и казалось застывшей каменной маской. Явно бывалому вояке не до поручика. Возможно, он переживал о гибели товарищей, чьи тела лежали во дворе, или задумался о чем-то личном и не сильно приятном. Однако Видов его окликнул:

– Унтер-офицер.

– Ась?

Он посмотрел на офицера, и в его взгляде была такая неизбывная тоска, какую нельзя описать словами. Казалось, что вся боль мира в этот миг сосредоточена в нем, и Видов спросил:

– Что с вами?

Краткая пауза и ответ:

– Сын погиб… Вместе служили… Надо похоронить Мишаню… А я не в состоянии… Как подойду к нему, так трястись начинаю…

Мог поручик ему что-то сказать, в утешение или поддержку? Нет. У него не было нужных слов. Поэтому он собрался уйти, кивнул унтер-офицеру и сделал шаг назад. Но потом остановился и предложил:

– Я могу помочь с похоронами.

На лице унтер-офицера появилась первая эмоция – жалкая улыбка, и он покачал головой:

– Не надо, ваше благородие… Я сам… Только соберусь с силами…

Снова Видов сделал шаг назад и услышал:

– Ваше благородие, а вы чего заходили?

– Вещмешок нужен.

Молча унтер-офицер поднялся, подошел к сваленным в угол солдатским шмоткам и поднял новый вещмешок. Все так же, без разговоров, он вытряхнул из него одежду и протянул вещмешок поручику. Тот его взял и покинул комнату.

Взгляд поручика в очередной раз скользнул по вещам. Итак, что он мог взять с собой? Один ТК-60 и подсумок с четырьмя снаряженными рожками плюс один уже в автомате. Оба пистолета. Девятимиллиметровый «демидов», который принадлежал поручику, и оружие Марьина – превосходный «тарпан». Они под один патрон, и к ним больше сотни патронов. В дополнение к этому гранаты, которых оказалось пять штук, и два сухпайка. Вроде бы все? Нет. Еще письмо покойного полковника, которое он перед смертью написал жене и дочерям, флягу с водой и плащ-палатку. Теперь все. Можно выдвигаться. Но перед этим – уничтожение документов.

Собрав бумаги группы, вместе с ненужными вещами, пишущей машинкой и запасным автоматом, поручик вытащил все во двор и опять обнаружил здесь унтер-офицера, который стаскивал в угол тела солдат.

Свалив вещи и бумаги в одну кучу, Видов осмотрелся и увидел канистру с соляркой. Приволок ее, облил горючкой чемоданы, документы и вещи, а затем похлопал себя по карманам. Спичек нет. Видимо, придется снова обратиться к унтеру. И только к нему повернулся, как тот сам подошел и протянул коробок.

Поручик кивнул, зажег спичку, бросил ее на пропитанные соляркой вещи, и костер заполыхал.

– Благодарю. – Видов вернул коробок унтеру и спросил его: – Ты из какой части?

– Двадцать второй мотострелковый полк.

– На прорыв пойдешь?

– Нет. – Он покачал головой и добавил: – Мы остаемся в прикрытии.

– А почему ты один?

– Взводный с уцелевшими бойцами в штабе батальона, боеприпасы получают.

– Автомат нужен?

– Да.

– Бери. – Поручик передал ему запасной ТК-60 и подсумок с парой магазинов.

Больше говорить было не о чем и, отступив от костра, в разбитом осколке стекла на асфальте поручик увидел собственное отражение. Молодой светловолосый мужчина в камуфляже. Под глазами темные круги. Причем он узнал свое лицо не сразу и даже вздрогнул. Впрочем, встряхнулся, собрался и направился в дом. Очень вовремя, ибо послышался вой мин. Ромеи начинали новый обстрел Борисова…

Ровно в двадцать два ноль-ноль Видов и Дементьев прибыли в точку сбора, где формировался отряд майора Верника, старого кадрового служаки из оперативного отдела штаба корпуса. Человек опытный, и шансы у его отряда, состоявшего из мотострелков, одной разведгруппы, нескольких местных жителей и тыловиков, были хорошие.