– Там есть дом.

– Дом?

Нанетт подняла голову, чтобы увидеть, кто задал вопрос. Это оказалась Изабель, самая пугливая из шестерых сестер. Луизетт вытянула руку, чтобы заставить ее замолчать.

– Где он, бабушка?

– За морем, – ответила Урсула. – На утесе. Длинный низкий дом с соломенной крышей и сломанными ставнями. Вокруг него забор, который нуждается в починке. За домом холм и болото.

Ее закрытые веки затрепетали. Открыв глаза, она обвела взглядом собравшихся у огня.

– Вы должны отправиться туда. Все до единого. – Ее голос прозвучал тоньше обычного.

– Но, бабушка, – возразила Флоранс, – как же мы найдем его?

– Там остров, а на нем замок. Похож на Мон-Сен-Мишель, но это не он. Остров останется позади. Вы должны уплыть туда на лодке.

Все члены клана согласно вздохнули. Каждый, даже четырехлетняя Нанетт, знал, что, когда Урсула занималась прорицанием, спорить бесполезно.

Бабушка откинулась назад, опершись на пятки, а затем опустилась на колени и уронила голову на грудь. Нанетт встревоженно шевельнулась, но стоявшая рядом старшая сестра заставила ее успокоиться. Они застыли в ожидании в промозглой тьме, прислушиваясь к ропоту океана и доносящемуся время от времени стуку подков спотыкающейся о камни лошади.

Около полуночи тучи над берегом рассеялись, позволив узкому лучу лунного света упасть на кольцо из фургонов. Он замерцал на узорчатом полотне, подвешенных горшках и другой утвари и отразился на серых лицах членов клана. Бабушка резко выпрямилась, с шумом втянув воздух, и пристально взглянула на разрыв в облачном покрове.

– Погасите огонь! – скомандовала она.

Кто-то из мужчин поспешил выполнить приказ и залил костер из заранее припасенного для этого ведра с морской водой. Чей-то детский голосок спросил, зачем это сделали, и бабушка ответила:

– Помолчи, Луи. И все остальные тоже. Тишина!

Она схватила холщовую сумку и накрыла ею магический кристалл. Затем с усилием встала на ноги и наклонилась, чтобы подобрать клюку. Ухватившись за нее обеими руками, бабушка ткнула в образовавшуюся в облаках прореху и что-то неразборчиво пробормотала; Нанетт смогла расслышать одну-единственную отчетливую фразу:

– Спрячь нас.

Все – и дети, и взрослые – пристально глядели на небо. Повеление бабушки долго оставалось без ответа, но наконец тучи начали лениво сдвигаться. Слой за слоем они покрывали небо, пряча за собой просвет, как будто это была рана, на которую нужно наложить повязку. Никто не шевелился и не проронил ни слова, пока узорчатые полотна в фургонах становились все бледнее. От костра осталась лишь горстка пепла, от которой шел едва заметный в темноте дымок.

По мере того как глаза привыкали к отсутствию света, слух обострялся. Море успокоилось: потоки волн убывали от берега. Ветер улегся. Казалось, даже лошади перестали дышать. Постепенно, напряженно вслушиваясь, Оршьеры смогли различить приглушенный топот ног по утрамбованной грязью тропинке и приближающиеся голоса.

– Бабушка, – пролепетала одна из сестер. Нанетт показалось, что это была Анн-Мари, но иногда она их путала. Она была намного младше остальных сестер и единственной, которая не знала матери: та умерла при родах Нанетт. – Может, нам стоит…

– Тихо!

Бабушка Урсула выглядела тщедушной и сгорбленной, как кукла из кожи и дерева, но все знали, какой свирепостью она обладала. Она крепко сжимала клюку скрюченными пальцами и что-то бормотала себе под нос так тихо, что слова были слышны только тем, кто стоял совсем близко. Слова последнего заклинания.

Луизетт зажала Нанетт рот рукой, чтобы та не закричала: лагерь накрывала мрачная тень – гуще, чем самая непроглядная тьма естественного происхождения. Звук приближающихся шагов все нарастал. Кто-то бранился, спотыкаясь на ходу, другие монотонно повторяли слова молитвы, пару раз раздавался чей-то смех. Когда отряд добрался до поворота, огибающего поле с менгирами, Оршьеры похолодели от ужаса. Старшие дети, сбившись в кучку, склонились до самой земли. Мужчины приготовились к бою.

Горожане беспорядочной толпой брели дальше по тропинке. Вот они поравнялись с разбитым лагерем; слева раскинулась темная морская гладь, справа возвышались валуны. Отряд продолжил путь, не замедляя шага и не понижая голоса. Безумная, изголодавшаяся в поисках жертвы толпа устремилась дальше, не подозревая о стоящих посреди менгиров фургонах и о людях, склонившихся над остывшей ямой для костра. Понадобилось целых пять минут, чтобы жители Карнака оказались вне пределов слышимости членов клана. И лишь убедившись, что они действительно ушли, Оршьеры смогли свободно вздохнуть. Осторожно, не произнося ни слова, лишь обмениваясь знаками, они вернулись к фургонам, чтобы отдохнуть, пока еще была такая возможность. Мужчины перешептывались, договариваясь о карауле. Женщины уложили детей в кроватки и, измотанные, улеглись сами.

Только бабушка Урсула оставалась там же, не выпуская клюку из рук и устремив взгляд в небеса. Она стояла на страже, пока луна не скрылась за облаками, и не сдвинулась с места, пока над рядами каменных столбов лениво разливался рассвет.

Никто не услышал ее последний вздох, когда она рухнула наземь. Один из мужчин, чья очередь была нести караул, сосредоточенно наблюдал за тропой. Женщины, ее внучки, спали рядом со своими детьми и узнали о том, что бабушки с ними больше нет, только промозглым утром.

Тело Урсулы, дряблое и скрюченное, обнаружила Нанетт. Оно лежало у края ямы для костра, растрепанные волосы разметались по лицу. Малышка потрясла бабушку за плечо, но та не шевелилась. Протянув крохотную ручку, Нанетт отбросила в сторону гриву влажных от тумана седых волн. Веки Урсулы были сомкнуты, рот слегка приоткрыт. Нанетт осторожно коснулась ладошкой ее щеки. Она оказалась холодной, как застывший воск. Девочка втянула воздух, собираясь закричать, но появившаяся рядом Луизетт схватила ее за руку и сжала.

– Chut, chut[2], Нанетт. Нельзя шуметь.

– Но бабушка… – всхлипнула Нанетт. Ее тоненький голосок сразу же растворился посреди каменных валунов. – Мы должны разбудить ее!

Луизетт склонилась над неподвижной фигурой, а затем выпрямилась, глубоко вздохнув.

– Нет, ma petite[3]. Мы не можем разбудить ее. Бабушки больше нет.

– Где же она?

– Не знаю, Нанетт. Никто не знает.

– Я хочу быть с ней!

– Нет-нет, ma petite. Нельзя. Ты должна пойти с нами.

Луизетт подала знак мужу, и тот встал рядом с ней, глядя сверху вниз на хрупкое тело Урсулы. Возле нее на влажной траве лежала клюка. В ее ладони был зажат магический кристалл, как будто она умерла, прижимая его к себе.