— Я разделаюсь с тобой, северянин! — процедил гигант.

— Северные народы не сдаются, — просипел я, не сводя с врага взгляда.

Поднялся. Тело пошатывало. Великан расплывался перед глазами, а толпа заглушала слова его заклинания. Я был истощен, а на арене за годы сражений не осталось ни одного природного источника энергии. Когда используешь смертоносные приемы, магический источник души быстро опустошается. Для таких случаев у меня был артефакт. Одним сказанным словом я высвободил энергию, накопленную в одном из четырёх металлических колец. Для южан они не имели ценности, поэтому это единственное, что мне удалось сохранить из прошлой жизни.

Магия впиталась в моё обезвоженное тело, и я вздохнул полной грудью. Головокружение прекратилось, и сразу же великан набросил на меня новое заклинание. Он не намеревался ждать, когда я оклемаюсь.

Воздух сформировал из острых, как бритва, потоков сеть и опустился на меня. Я бросился на спину, и этого мига хватило, чтобы активировать плетение щита. Воздушные заклинания встретились. Хлопок. Кровь из ушей. Меня оглушило. Рёв толпы затих.

У противника из носа потекли красные струи, но он уже нашептывал новые заклинания, а говорил прямо в металлический браслет на руке. Если он использует артефакты, то мы можем противостоять друг другу до тех пор, пока у одного не закончатся запасы магии.

Земля под куполом задрожала, не давала мне встать. Арена покрылась мелкими разломами, куда осыпался пропитанный кровью песок.

Слух восстанавливался, крики толпы сливались с дрожью земли. Рука резко провалилась в разлом. Он стремительно разрастался. Меня засасывало вместе с песком. Я силился встать, но землетрясение вновь и вновь возвращало меня обратно, а песок затягивал всё глубже. Нога провалилась. Великан мог в любой момент заставить землю схлопнуться обратно.

Сердце бешено билось. Я выжил, когда южане уничтожали мой народ, прошёл войну до самого конца. Выживу и сейчас.

Я активировал заклинание полета, и воздух вытолкнул меня из трещины. Тело замерло в метре над землёй.

Землетрясение прекратилось, и великан одним словом поднял с земли весь песок, закружил его в настоящем смерче. Я вдыхал песчинки вместо воздуха и чуть не задохнулся. Но смог задержать дыхание и на медленном выдохе активировал подготовленное заклинание: «Эрбантилус».

Ветряные потоки облепили меня подобно латным доспехам. Песок сталкивался с ветром и осыпался обратно на арену. Я наконец-то мог дышать полной грудью. Трещины внизу схлопнулись, но на арене не стало меньше пропитанного кровью песка. Я опустился, и барьер вокруг тела очистил пространство под ногами. Тело опустилось в коричневый круг земли.

Я трачу слишком много сил на оборону. Нужно атаковать.

Развёл руки в стороны, словно хотел обнять великана. Моя усмешка смутила его. Заклинание требовало больше энергии, чем оставалось в моей душе. Дабы не умереть от глупости, я подпитывал его из второго металлического кольца. Слова огненным потоком изрывались из моего рта. Противник не терял надежды сломить меня с помощью разыгравшейся внутри купола песчаной бури. В меня летели молнии, но воздушный доспех менял их траекторию. Одна ударила под ногами, и земля подо мной остекленела. И спасло меня лишь то, что воздушный доспех оставлял небольшое пространство между стеклом и моими ногами.

Перед последним словом я разрушил свою защиту, изо рта и рук полились змеящиеся струи пламени. Они складывались в громадную фигуру разъярённого дракона. Он распахнул огненные крылья и во всеуслышанье яростно зарычал. По прозрачному магическому куполу над ареной пошли мелкие трещины. Верховный маг встал. Люди с воплями вскакивали с трибун, направлялись к выходам. В панике они давили друг друга. Жалкие трусы.

Всего один удар сердца, и дракон опустил пасть к великану, и изверг на него утробное пламя. Соперник не издавал ни звука, пока сгорал заживо. Дракон прожил всего пять ударов сердца, но этого хватило, чтобы от великана остался лишь обугленный труп.

Силы покинули меня вместе с драконом. Я упал вниз лицом в горячий песок. Пахло жжёным мясом. На меня посыпались осколки магии разрушающегося купола. «Его можно разрушить» — осознал я перед тем, как уйти в забвенье.

Передышка

Я пришёл в себя, лёжа в камере подземелья. Руки и ноги сковывали кандалы. Натруженные мышцы болели, кожу саднило от ран, оставленных песчаной бурей.

Седьмой день. Я ещё жив.

Встал с нар и пошатываясь преодолел два шага до ведра с водой. Напился и умыл лицо. Обессиленный присел возле решетки, уперевшись спиной о заплесневелую стену.

— Ещё один день, Даркар! Ты скоро станешь легендой, — раздался воодушевленный голос раба из соседней камеры.

— Легендарным палачом для своих братьев, — хмыкнул я и задумался.

— Мой конец близок, как и твой. Но тебя хотя бы запомнят, — до меня доносились его тяжёлые вздохи.

— От меня будет больше толку на свободе. Я бы сделал всё, чтобы вернуть свои земли.

— Ну так сбеги, — рассмеялся человек в соседней камере. Я никогда не видел его лица.

— Мне бы только снять оковы…

— Их с тебя каждый день снимают. Отдохни, а то туго соображаешь.

Я хмыкнул и больше не отвечал.

В голове созрел план, он не сулил мне ничего, кроме смерти, но ради всех выживших народов севера, я должен был рискнуть.

К камере подошёл охранник и кинул в меня горбушку чёрствого хлеба. Она отскочила на пол. Но я был так голоден, что любая еда казалась божественной. Она избавляла от вечного привкуса песка и железа во рту.

— Через час ещё один бой, — уведомил он меня брезгливым тоном.

— Что? Но я же…

Он перебил меня, по его мировоззрению я вовсе не имел права говорить с ним.

— Ты, мразь, должен сегодня сдохнуть. И будешь выходить на аренду до тех пор, пока это не свершится.

Я не стал отвечать и отвернулся. Стражник помочился возле моей камеры и, усмехнувшись, ушёл восвояси. Как же низко я пал.

Финальный бой

Не успел я восстановить свои силы и напитать два кольца магией из окружающей среды, как уже снова плёлся на арену. Каждый раз одно и то же: толпа орёт, ноги скользят по застывшей крови, охранник держит цепь от моих оков.

Я был готов сдаться. Мог выдержать один-два боя, но не бесконечное множество без должного перерыва.

Охранник вывел меня на арену, снял кандалы. Я опустил руки.

Из тоннеля напротив вышел немощный старик. Он еле передвигал костлявые ноги. И снова мне придётся быть палачом. Нет. Я не могу убить того, кто не может защищаться.

Старик не успел сообразить, где оказался, как