И мы наконец ушли. Оба, конечно, удивленные таким поворотом событий, но довольные, что все хорошо кончилось. Конечно, такое краткое загадочное объяснение меня не слишком устраивало, поэтому я собралась узнать подробности у подружек или у одногруппников, но не сейчас, потом. С каким хорошим настроением я вышла в коридор, по-прежнему пустой, но еще более темный, и даже на Смерча, закрывающего сейчас аудиторию, почти не злилась.

– Я пить хочу, – пожаловалась я уже в лифте, ощущая невыносимую сладость во рту.

– Пожалуйста, – протянул мне бутылку вина Дэн. Остальные части подарка лежали у меня в рюкзаке – я выпросила их у парня, даже лепестки забрала. Впрочем, он и не возражал.

– Я что, тебе, алкаш: алкоголем запивать еду? А впрочем… если ты откроешь, то я, пожалуй, попробую. Мое сердце чует, что это дорогое вино.

– Оно чует правильно, – пригляделся к этикете парень. Оказалось, на французском он читать тоже умеет, причем очень хорошо.

– Красное полусладкое. Тебе должно понравиться, – пояснил он мне со знанием дела. – Это, кстати, – и тут он зачитал название вина. Я почти ничего не разобрала, кроме слова «vins».

– Понимаешь ли, мне это ни о чем не говорит. Мы языков иноземных не знаем-с, – с достоинством отвечала я, как будто бы знание языков являлось преступлением против человечества. По сути, оно так и было – преступлением против меня и таких же неучей, как Димка. Мы с английским мучаемся, а Сморчок блещет, как назло, своими знаниями!

– Это хорошее вино, вино высшего качества с ограниченными контролируемыми параметрами, подлежащими обязательному прохождению дегустации, – явно что-то процитировал Дэн. Да его только за одну память ненавидеть можно!

Парень, видимо, понял ход моих мыслей и пояснил простыми словами:

– Качественный, дорогой и хороший напиток. Смело пей.

Он на удивление легко (сам изумился) открыл бутылку, поднес горлышко к носу, втянул воздух носом и протянул бутылку мне.

– Пей, Бурундук, спокойно. Это не вино, – вздохнул он с каким-то странным сожалением.

– А? Водичка, что ли? Тебя надули? – я не знала, разочаровываться мне или радоваться.

Оказалось, это был виноградный сок. Друзья Дэна посчитали, что ему лучше вообще не пить алкоголь, даже не слишком крепкий. Даже записочку объяснительную написали – ее мы чуть запоздало нашли на крышке коробки.

«Ты пить не умеешь, – значилось в кратком послании, – не позорься перед девушкой, похлебай виноградику. Не злись и не огорчайся, а главное, не огорчай нас и используй наш подарок с умом и фантазией. А шоколад твой любимый, искренне надеемся, тебе он придется по вкусу и ты угостишь им подругу.

Пы. Сы.: совет вам да любовь. Красный шар – гарант ваших чувств. Все мы – их земные свидетели.

Мы».

Чуть ниже чьим-то корявым-прекорявым почерком не слишком грамотно было подписано:

«Чувак я хотел подлажить беленькой да они охренели!! Сами ее забрали и выпьют я проста уверен на все 100! Выгнали меня на фиг идиоты. Неиллюзорно вышло… Короч иду репетировать песенку для тебя и твоей герлы. Она хорошенькая. Ты ее реально должен…»

– Дальше не читай, – поспешно вырвал у меня из рук послание Дэн, естественно, читающий намного быстрее, я же с трудом разбирала косые буквы малограмотного «писателя».

– Почему?! – мне хотелось дочитать до конца.

– Это писал мой не совсем приличный друг, – спрятал записку в карман Смерч и подтолкнул меня, чтобы я первой вышла из лифта. – Девочкам, особенно таким приличным, как ты, не нужно знать такие подробности. Да, Бурундук?

– Да, Смердяк, – огрызнулась я.

– Глупышка, – он легонько толкнул меня плечом.

– Сам тупой. Смердякотупица, – кажется, этими словами я подтвердила недавнюю догадку партнера по поводу моего десятилетнего духовного возраста. – А не парень ли с челкой это накорябал, который пел идиотскую песню в микрофон? – полюбопытствовала я, сгорая от желания узнать, что же такое в записке.

Оказалось, что он. По словам Дэна, музыкант имел специфическое чувство юмора и большое пренебрежение к женскому полу, хотя девчонки на него вешались изрядно. Я бы на такого тоже повесилась – он милашка, хотя, вероятно, и пошлый. Эх, если бы не Ник…

«Никита не виноват!» – тут же дружно сообщили мне вольные мысли-головастики, наспех изобразив эти слова на очередном плакате-растяжке.

– А почему тебе алкоголь пить нельзя? – невинно спросила я, когда мы уже оказались на улице. Благословенно тихой и пустой, если не считать пары запоздалых студентов, улице! А ведь недавно здесь столько было народа – страшно вспомнить. Даже дяденьки полицейские, вызванные неизвестно кем, разволновались и приехали на машинках.

– Я совершаю всякие глупости, – поведал мне Смерч, впрочем, не смущаясь. – И вообще не помню, что делал или с трудом вспоминаю.

– Буянишь? – представила я, как он в припадке бешенства избивает всех подряд, не глядя, парень это или девушка, а потом, как десантник ВДВ, разрывает рубаху и стучит кулаком в грудь, невообразимо громко вопя.

– Не-а, такого пока не было, – он тонко улыбнулся, по привычке, явно нехорошей, взял меня за руку и повел вперед. – Говорят, что я веду себя не совсем адекватно. Могу рассказывать странные истории. Смеяться просто так. Или пребывать в глубокой депрессии. Приставать или лезть обниматься. В общем, я стараюсь не пить. К тому же я говорил тебе – я против насилия. Буянить разум не позволяет даже в таком состоянии. Кстати, возьми-ка шар – и он сунул мне в руки прочную нить от красного чудовища.

Я не знала тогда, правду Дэнни мне сказал или предпочел солгать (не о насилии, а об его взаимоотношениях с алкоголем), но в тот благословенный непонятно каким шутником день этот парень показал мне, каким неадекватным милашкой бывает, когда не совсем трезв. Может быть, после совместно проведенного дня и, к моему великому сожалению, ночи, я и стала воспринимать его не только как друга и, кхм… партнера, с которым, несмотря на закидоны его и его друзей, чувствовала себя спокойно и даже надежно, но и как красивого обворожительного парня, с которым приятно находиться вместе. Нет, конечно, тогда Дэн не мог составить конкуренцию Никите, всецело владеющему моим сердцем, но начал совсем по чуть-чуть, очень деликатно, вытеснять его оттуда.

И началось все с того, что мы, обсудив кучу животрепещущих вопросов, поедая все те же конфеты, оказались на остановке. Дэну, видите ли, понравилось ездить на автобусе («настоящие гонки на выживание», – сказал он мне), байк Смерч отдал Черри, а машину – черт, у него была еще и собственная тачка! – не захотел брать. Парень только что позвонил своему научному руководителю, про которого совершенно забыл, несмотря на свою классную память, – оказалось, друзья попросили препода вызвать Дэна именно в это время, чтобы он попал на «сюрприз»: это нас обоих слегка шокировало – такое вероломство со стороны взрослого человека. Зря только Смерч переживал, что подвел научного руководителя! Это тот его подвел на самом деле!