Последний бандит в нерешительности застыл на месте. Йотун сразу понял, о чем тот так напряженно думает: делает выбор — как-никак от правильности решения зависит его жизнь.

— Они живы, — проронил наконец Йотун. — А ты уноси ноги! Немедленно! Не то убью.

Головорез по-прежнему стоял, точно изваяние, с ножом в руках.

— Двигай, двигай, сынок! Неужели тебе так хорошо заплатили?

Сглотнув в горле ком, парень опустил оружие, коротко мотнул головой — и припустил что есть мочи.

Бросился бежать и Йотун. Со всех ног. Вылетел на Док-роуд, продрался через живую изгородь, пересек Сент-Эндрюс-роуд и, одолев очередной короткий переулок, очутился у складов. Путь между складами привел его к забору. Через препятствие он перепрыгнул не очень удачно, упал, но мгновенно вскочил на ноги и помчался дальше. Наконец под ботинками загрохотал деревянный настил: доки. Йотун глянул вправо, влево. Все окутывал густой туман.

И куда теперь?

Он обернулся. Над головой висела табличка с номером здания. Крутнувшись на каблуках, он пробежал еще ярдов пятьдесят в южную сторону и свернул вправо — на плеск воды. Впереди неожиданно выросла темная громада сложенных ящиков. Не успев притормозить, Йотун врезался в штабель, рухнул как подкошенный, но тут же поднялся. Для начала запрыгнул на маленький ящик, подтянулся на руках, взобрался выше… Внизу, в двадцати футах, темнела вода. Он всмотрелся в верховье реки: ничего. Перевел взгляд в противоположную сторону.

В двадцати ярдах от причала бледным светом желтело многостворчатое кормовое окно, над ним высилась рулевая рубка.

— Ч-черт! — прорычал Йотун. — Черт бы их побрал!

И корабль тихо растворился в тумане.

Остров Чумбе, Занзибар, Танзания

Вокруг мельтешили акулы. То лощеный серый бок, то заостренный плавник, то подвижный хвост с молниеносной скоростью проносились перед глазами ныряльщиков и навсегда исчезали за завесой взбаламученного песка. Реми, как обычно, не могла оторваться от фотоаппарата. Взмахом руки она попросила Сэма для масштаба войти в кадр, а сама навела камеру на творящееся рядом с ним пищевое безумие. Он не слишком обрадовался идее жены. Его не столько тревожили морские хищницы, сколько обрыв за спиной — темная стопятидесятифутовая пропасть Занзибарского пролива.

Реми опустила фотоаппарат и подала знак: готово! Глаза под маской радостно сияли. Сэм быстро поплыл к жене, подальше от обрыва. Опустившись на колени, они принялись наблюдать за бурной жизнью подводного мира. В июле на побережье Танзании начинался сезон муссонов — в это время с юго-востока приходило теплое Восточноафриканское прибрежное течение. Достигнув южной оконечности острова Занзибар, оно разделялось: часть потока шла в пролив, часть в океан. Таким образом, всю рыбу несло на север, в проход между материком и Занзибаром — настоящий «пищевой туннель» для акул шириной восемнадцать миль. Или «неиссякаемый шведский стол», как выражалась Реми.

Дальше чем на пятьдесят ярдов от острова Чумбе Фарго не отплывали, держась в прибрежных прозрачных водах, которые они окрестили Безопасной зоной. Дальше дно обрывалось, начиналась Прощальная зона. Границу между зонами четко определяла завеса песка, взбаламученного течением, движущимся вдоль отмели со скоростью не менее шести узлов: шаг в сторону без страховки — и путешествие на север в одну сторону обеспечено.

Сэм и Реми приезжали сюда каждый год. Супругов не смущали опасности — напротив, возможно, риск и влек их на Занзибар. Впрочем, акульими трапезами, стремительными течениями и подводными песчаными бурями удовольствие не ограничивалось. Порой Восточноафриканское течение выносило из глубин океана всевозможные обломки — не столько ценные, сколько занятные, но Фарго и этому радовались. Вдоль восточного побережья Африки, из Момбасы в Дар-эс-Салам, веками курсировали суда с товарами для колониальных городов: золотом, драгоценными камнями, слоновой костью. В районе Занзибарского пролива затонуло бессчетное множество кораблей, рассыпав по морскому дну содержимое трюмов. Сокровище словно только и ждало, когда вода, смахнув песок, вынесет его на обозрение любопытных дайверов вроде Фарго. За несколько лет Сэм и Реми выловили уйму всякой всячины: золотые и серебряные монеты, от древнеримских до испанских средневековых; китайскую керамику, цейлонский нефрит, серебряные изделия… Иногда попадались вещицы изумительной красоты, иногда ничего особенного. В этот раз Фарго нашли только одну занятную золотую монетку — ромбовидную, — но из-за толстого налета ничего не смогли на ней прочитать.

Сэм и Реми еще немного понаблюдали за охотой акул, а затем, обменявшись кивками, поплыли вдоль дна в южную сторону. Время от времени их внимание привлекал то один, то другой холмик, и тогда они бросались ворошить песок небольшой теннисной ракеткой в надежде, что под насыпью притаился обломок истории.

Длина острова Чумбе составляла миль шесть, ширина — две. Формой он напоминал женский сапог, носок и передняя часть голенища которого обращены к проливу, а высокий тонкий каблук, подошва и задняя часть голенища — к Занзибару. Прямо за «лодыжкой» песчаная отмель обрывалась, открывая проход в лагуну, огороженную «каблуком-шпилькой».

Через пятнадцать минут, хорошенько осмотрев дно, Фарго подплыли к проходу, повернули на запад и в десяти ярдах от берега взялись за поиски в северном направлении. Теперь приходилось действовать осторожнее: здесь желоб пролива тянулся в опасной близости от пляжа — ширина округлого выступа Безопасной зоны сузилась до сорока футов. Реми плыла чуть впереди мужа, ближе к берегу. Оба внимательно следили друг за другом: не отнесло ли другого к обрыву?

Сэм заметил справа вспышку золотой искры. Опустившись на колени в песок, он постучал ножом по своему баллону, чтобы привлечь внимание жены. Реми быстро развернулась и одобрительно кивнула при виде сверкающего пятнышка. Фарго поплыли к берегу: Сэм впереди, за ним Реми. Путь им преградила двенадцатифутовая стена банки — отмели, заканчивающейся резким обрывом. Перепад глубин на таких отмелях иногда составлял все двадцать футов. Ныряльщики огляделись по сторонам.

Реми пожала плечами: и куда теперь?

Сэм тоже растерянно пожал плечами. Они продолжили обследовать склон банки. Ага! В двадцати футах справа снова вспыхнула золотая искра. Фарго ринулись к блестящей штучке, но резко притормозили: слишком близко Прощальная зона. Уже чувствовалась мощная сила течения, водоворотом тянувшая увлекшихся дайверов в океанические глубины.

Из склона отмели в метре от дна торчал, по всей видимости, обруч бочки — дюймов шесть-семь. Некоторые участки тусклого, поросшего ракушками металла течение до блеска отчистило песком.

Сэм принялся откапывать находку. Восемь дюймов, десять… Дальше изгиб уходил глубоко в песок. Фарго заработал ракеткой по восходящей в надежде отыскать бочарные клепки — если, конечно, дерево не сгнило.

И тут… Потрясенный, он обернулся к жене — ее глаза тоже взволнованно расширились: песок скрывал в своих Недрах не трухлявую древесину, а изогнутую металлическую конструкцию, покрытую зеленым налетом. Опустившись на колени, Сэм грудью лег на склон отмели и, вывернув шею, начал копать под «обручем». Спустя тридцать секунд внизу открылось полое пространство. Медленно и аккуратно он просунул в отверстие руку, ощупал пальцами внутреннюю поверхность находки и развернулся к Реми.