– Вот, пожалуйста, месье!

Мелькнула белая этикетка, из стакана в горло полилась вязкая янтарная жидкость.

– Когда мы, наконец, пристанем?

Стюард, пожав плечами, булькающе протянул:

– Тума-ан, месье.

Он поднялся на палубу по трапу, от которого разило линолеумом. Туманная изморось покрыла его лицо студеной влагой. Он, поглубже засунул руки в карманы. На палубе ни души, только несколько чемоданов да аккуратно сложенные палубные стулья. Капли дождя стучали по бронзовым окошкам курилки. Ничего не видно, куда ни брось взгляд, только плотный туман.

Погуляв немного по палубе, он встретил Джо Эскью. Тот прекрасно выглядел. Маленькие, аккуратно расчесанные усики под тонким носом. Ясные глаза.

– Какое чертовское невезение, не так ли, Чарли? Туман, не видно ни зги.

– Просто отвратительно.

– Болит голова?

– А ты, Джо, выглядишь превосходно, на все сто!

– Конечно, могу объяснить почему. Я как на иголках с шести утра. Все время на ногах. Черт бы подрал этот мерзкий туман! Можем проторчать на этом проклятом месте весь день.

– Что поделаешь? Туман – он и есть туман, хоть тресни.

Они сделали пару кругов по палубе.

– Джо, ты заметил, как здесь, на этом пароходе, воняет?

– Судно давно стоит на якоре, а туман лишь усиливает обоняние, активизирует твои нюхалки, могу поспорить. Ну, что скажешь насчет завтрака?

Чарли помолчал, ответил не сразу. Сделав глубокий вдох, наконец вымолвил:

– Да, быть может, давай предпримем такую попытку. В обеденном салоне воняло луком и очистителем для

желтой меди. Джонсоны уже сидели за столом. Миссис Джонсон такая бледная, озябшая. На ней маленькая серая шляпка, которую Чарли прежде у нее не видел. Казалось, она готова вступить на землю хоть сию минуту. Чарли поздоровался, а Пол удостоил его болезненной улыбки. Как у него дрожит рука со стаканом апельсинового сока! Бледные, побелевшие губы.

– Кто-нибудь видел Олли Тейлора?

– По-моему, майору очень худо, могу побиться об заклад, – сказал, хихикнув, Пол.

– Ну а как вы себя чувствуете, Чарли? – спросила своим нежным голоском миссис Джонсон.

– Ах, лучше не спрашивайте… Красные круги перед глазами…

– Врешь, – сказал Джо Эскью.

– Чем это вы, мальчики, занимались допоздна вчера вечером? Даже представить себе не могу, – сказала миссис Джонсон.

– Немного попели, – объяснил Джо.

– Один человек, мой знакомый, насколько я знаю, – продолжала она, – лег в постель не раздеваясь. – Она выразительно посмотрела на Чарли в упор.

– Ну вот мы и вернулись в свою страну, избранницу Божью, – решил сменить тему Пол.

– Какая она сегодня, эта Америка, даже трудно себе представить! – воскликнула миссис Джонсон.

Чарли, чтобы заглушить позывы рвоты, крошил булочку, запивая ее из чашки кофе, отдававшим бочковой водой.

– Боже, как же зверски хочется получить настоящий американский завтрак! – сказал Джо Эскью.

– Грейпфрут, – подсказала миссис Джонсон.

– Кукурузные хлопья со сливками, – добавил Джо.

– Горячие кукурузные оладьи, – сказала миссис Джонсон.

– Свежие яйца и настоящую виргинскую ветчину, – подхватил Джо.

– Пирожки из пшеничной муки и сельские сосиски, – продолжала миссис Джонсон.

– Скоблянку, – сказал Джо.

– Хороший кофе с настоящими сливками, – добавила, рассмеявшись, миссис Джонсон.

– Все, ваша взяла! – произнес Пол с болезненной ухмылкой, выходя из-за стола.

Чарли допил свой кофе. Сейчас он сходит на палубу, посмотрит, нет ли там представителей эмиграционной службы.

– Что это с Чарли? – услыхал он за спиной, когда взбегал по лесенке трапа наверх.

Джо с миссис Джонсон чему-то смеялись.

Оказавшись вновь на палубе, он решил, что не собирается больше болеть. Туман немного рассеялся. Стоя на корме «Ниагары», он теперь видел тени других пароходов, стоявших на якоре, а там, за ними, – большую тень, которая, конечно, могла быть только землей. Чайки кружились над головой, громко крича. Где-то над водой стонал гудок, предупреждающий об опасности. Чарли, чуть согнувшись, пошел вперед во влажном тумане.

К нему подошел Джо Эскью с сигарой, взял его под руку.

– Правильно, лучше погулять, Чарли, – сказал он. – Какое все же отвратительное предзнаменование! Похоже, что наш маленький, холодный Нью-Йорк стерт с лица земли торпедной атакой во время этой неприятности, гражданской войны. Ни черта не вижу, а ты?

– Мне показалось, что с минуту назад я видел землю, но вот теперь она пропала.

– Вероятно, это были горы Атлантики. Мы стоим на якоре неподалеку от Хука… Черт подери, как хочется на берег! Там тебя ждет женушка, не так ли, Джо?

– Должна ждать… Ты знаешь хоть кого-нибудь в Нью-Йорке, Чарли?

Чарли отрицательно покачал головой.

– Мне еще ехать и ехать до того, как попаду домой… Но я и понятия не имею, чем там займусь, когда приеду.

– Мы можем проторчать здесь целый день, будь он проклят! – сказал Джо Эскью.

– Джо, а почему бы нам с тобой не выпить в последний раз?

– Да они закрыли этот проклятый бар.

Накануне вечером они уже сложили чемоданы. Ну что еще делать? Все утро в курилке играли в рамми. Никто из них не следил внимательно за игрой. Пол то и дело бросал карты. Никто и не заметил, кто брал последнюю взятку. Чарли постоянно пытался отводить взгляд от лица миссис Джонсон, от соблазнительного изгиба ее шеи, того места, где она ныряла под серую меховую отделку платья.

– Никак не могу понять, – продолжала она, – о чем это вы, мальчики, трепались до позднего вечера… Перед тем как я пошла спать, мне казалось, что мы с вами уже обсудили все на свете.

– Что вы, мы нашли, о чем еще можно поговорить, но в основном мы пели, – сказал Джо Эскью.

– Всегда, как только я ухожу к себе спать, пропускаю что-то весьма интересное.

Чарли заметил, как стоящий рядом Пол уставился на нее своими светлыми любящими глазами.

– Однако все же довольно скучно так долго засиживаться, – добавила она с дразнящей, очаровательной улыбкой.

Пол вдруг покраснел. Казалось, он вот-вот расплачется. «Интересно, не подумал ли сейчас Пол о том же, что и он, Чарли?»

– Ну давайте вспомним. Чья была последняя взятка? – спросил Джо.

Около полудня в курительную комнату вошел майор Тейлор.

– Доброе утро, рад всех приветствовать… Уверен, что никто не чувствует себя так мерзко, как я. Капитан утверждает, что мы зайдем в порт не раньше завтрашнего утра.