Они отправились в Хэмптон на его новом «порше-турбо». Пилюльку – это был бишон-фриз с голубыми бантиками на челке – Джейни пришлось взять на колени, и пес то и дело пытался лизнуть ее в лицо. Всю дорогу Питер выставлял указательный палец, словно дуло пистолета, и изображал пальбу по водителям других машин. И при этом обзывал их «гребаными поляками». Джейни делала вид, что это ее ужасно забавляет.

В Саутхэмптоне они остановились на заправочной станции Гесса. Это было добрым предзнаменованием. Джейни всегда нравилась эта заправка с ее служащими в аккуратной бело-зеленой форменной одежде – тут действительно чувствовалось, что ты наконец вырвался из города. У заправочных колонок выстроилась очередь автомобилей. Питер вышел из машины и отправился в туалет, но двигатель не заглушил. Через несколько минут водители стоявших сзади машин начали сигналить. И только Джейни собралась пересесть на водительское сиденье, как из туалета выбежал Питер – он размахивал руками и орал во весь голос:

– Эй ты, гребаный поляк, не трогай мою машину!

Джейни растерянно осмотрелась вокруг.

Он рывком распахнул дверь машины.

– Никто не смеет рулить моей гребаной машиной. Ясно? Никто не смеет трогать мою гребаную тачку. Это моя тачка, мать твою так и этак!

Джейни грациозно выскользнула из машины. На ней были обтягивающие джинсы и босоножки на высоких каблуках, из-за чего она казалась на дюйм выше, а ее светлые, почти белоснежные волосы ниспадали прямыми локонами на мужскую белую рубашку на кнопках. Волосы Джейни считала чуть ли не самым своим ценным достоянием. Это были такие волосы, на которые окружающим хотелось взглянуть еще раз. Она подняла на лоб темные очки, прекрасно понимая, что все, кто был вокруг, во все глаза смотрят на них и узнают в ней именно Джейни Уилкокс, модель, и, наверное, начинают узнавать и Питера.

– Слушай, ты, грубиян! – бросила она ему в лицо. – Заткнись-ка! Или, может, ты хочешь, чтобы все это расписали в утренних газетах в понедельник?

– Эй, куда это ты собралась? – удивился Питер.

– А ты сам подумай! – парировала Джейни.

– Ну так и быть, извини, – сказал Питер, когда она снова уселась в машину. Он погладил ее по ноге. – У тебя паршивый характер, детка. Я парень взрывной. Тебе следует об этом знать. Ничего не могу с этим поделать. Наверное, это из-за того, что меня в детстве мамаша лупила.

– Забудем об этом, – сказала Джейни. Она вновь сдвинула очки на нос.

Питер с ревом отъехал от заправки.

– Ну ты прямо огонь, детка! Чистый огнемет! Ты бы только видела, как все эти мужики на тебя уставились.

– Мужчины всегда на меня смотрят, – ответила Джейни.

– Классное у нас будет лето, – усмехнулся Питер.

Дом у Питера оказался именно таким, каким его описывала Линелль. Это была перестроенная фермерская усадьба, располагавшаяся на ухоженной лужайке в три акра. В доме было шесть спален, а ко внутреннему убранству явно приложил руку профессиональный декоратор. Не успели они выйти из машины, как Питер схватил свой мобильник и принялся орать на садовника насчет каких-то яблонь. Джейни все это пропускала мимо ушей. Она разделась и голышом направилась к бассейну. Она знала, что Питер следит за ней из-за раздвижных стеклянных дверей. Когда она вылезла из воды, Питер высунул голову из двери:

– Эй, детка, как там вода, подогревается? Если нет, я позвоню этому хрену и задам ему трепку.

– Все в порядке, – ответила Джейни. – Я думаю, нам стоит обдумать план вечеринок на ближайшие выходные. – Она достала свой мобильник и в чем была, то есть нагишом, вытянулась на мягком шезлонге и начала набирать номер.

В начале лета, в середине мая, Джейни начала готовиться к своему дню рождения – вскоре ей должен был исполниться тридцать один год (родилась Джейни первого июня и всякий раз говорила, что она «дитя лета»), – и всего за одну неделю она успела три раза побывать в ночном клубе «Мумба». В первый раз там устроили вечеринку в честь Туалетной Бумаги – певца в стиле рэп. Она стояла в центре зала и, выставив вперед бедро, позировала фотографам, потом кто-то отвел ее к угловому столику. Там сидел Джоэл Уэбб – собиратель предметов искусства. Джейни находила его забавным, несмотря на то что все говорили, будто ему переделали нос и вставили имплантаты в щеки, а еще – будто он прошел курс липосакции и носит ботинки с утолщенными подошвами, чтобы казаться выше: рост у него был всего пять футов и четыре дюйма. Но все это было не важно. Дело было в его доме. Последние три года Уэбб занимался строительством большого особняка в Истхэмптоне, а пока арендовал временное жилище, по понятиям Джейни – просто хибару: запущенный коттедж на три спальни.

– Мне нужна новая подружка. Слушай, ты не познакомишь меня с одной из твоих красавиц приятельниц? – спросил Джоэл.

– А как продвигаются дела с твоим домом? – спросила его Джейни.

– Подрядчики говорят, что все будет закончено к четвертому июля, – ответил Джоэл и добавил: – Ну правда, ведь у тебя наверняка найдется для меня какая-нибудь подружка.

– Я думала, у тебя уже кто-то есть, – ответила она.

– Была, да только мы с ней разбежались. И так целый год – то сходимся, то расходимся. А как наступает лето, мне становится одиноко и я снова к ней возвращаюсь.

Через пару дней Джейни появилась в «Мумбе» с Аланом Мунди – все считали его самым классным комиком. Она познакомилась с Аланом много лет назад, когда снималась в Голливуде в том самом фильме, – тогда он был еще никем и получил в этом фильме крошечную роль безнадежно влюбленного официанта. Они вроде как подружились и вроде как стали поддерживать связь – примерно раз в год разговаривали по телефону. Но теперь Джейни всем только и твердила о том, что они с Аланом не разлей вода. Агент Джейни из ее модельной конторы сказал, что Алан собирается без лишнего шума посетить Нью-Йорк, после чего Джейни позвонила его здешнему агенту и Алан сразу же откликнулся. Он только что расстался со своей подружкой и явно страдал от одиночества.

– Джейни, душка, – сказал Алан. – Я хочу побывать во всех здешних горячих точках. Хочу весь город перевернуть вверх дном.

– Смотри, чтобы потом нам не пришлось его собирать по кускам, – ответила Джейни.

– О Боже, как я по тебе соскучился, Джейни! – воскликнул Алан.

Он заехал за ней на взятом напрокат «роллс-ройсе». Волосы у Алана были выкрашены в рыжий цвет – так требовалось для его последней роли, – но под краской, у корней, уже почти на дюйм отросли свои, черные.

– Ну, что делаешь, детка? – спросил Алан. – Все еще играешь?

– Играю, причем каждый Божий день, – ответила Джейни.

Как только они зашли в клуб, Алан выпил подряд три бокала мартини. Джейни сидела, тесно прильнув к нему, шептала что-то ему на ухо и постоянно хихикала. Вообще-то она не испытывала к Алану никакого интереса, ведь, по сути дела, он был порядочным простофилей – таким место на мойке для автомобилей, чем, собственно, он и занимался в промежутках между съемками, пока не стал знаменитостью. Но об этом распространяться она не собиралась. А вот оказаться в компании с Аланом на всеобщем обозрении было крайне полезно для ее статуса, особенно если изображать, что у них все серьезно.