Сразу начала вспоминать, не совершала ли ненароком какого противоправного действа. И сама себе улыбнулась. Конечно же совершала. Какая ведьма не творит шалостей? Но попадаться-то не попадалась!

— Не ведаю, — отозвалась торговка. — Вот только говорят, что скоро к нему родня приезжает, а те уж больно хотят женить нашего лорда.

— Только не говори, что он к нам за невестой едет, — нервно хохотнула я. Слухи эти мне были вовсе не по нраву, учитывая не замолкавший ни на мгновение зудёж дурного предчувствия.

— Да кто ж его знает, — пожала плечами хозяйка и положила в мою корзину несколько крупных картофелин. — Всё взяла? Или ещё чего нужно?

Я осмотрела щедрые дары Дариэллы и довольно кивнула.

— Благодарствую, хозяюшка.

— Э-э-э, нет, — протянула ушлая торговка. — Плату давай! Вы, ведьмы, только и делаете, что задарма добротою крестьянской пользуетесь!

— Ну что ты, не всегда, отнюдь, — с печальным вздохом выудила из кошелька несколько монет и кинула на прилавок. — Только ты ж не забывай, хозяйка, что и сама ко мне вскоре придёшь. Тоже плату не крендельками потребую.

И не дав Дариэлле опомниться, подхватила тяжёлую корзинку с провиантом и с гордым видом покинула лавку.

Мыслями витая уже в своей уютной хижине, я неспешно брела по залитой лунным светом дороге и считала звёзды. Воздух был свеж и пах сладостью летней ночи, где-то вдалеке пели сверчки и редкие ночные птицы.

Я расслабилась, замечталась, и не заметила, что за мной увязалась тень.

Лишь услышав хруст сломленной ветки, я вздрогнула и замерла.

Потому что мои ноги не ломали дерева, — я бы почувствовала.

Сердце гулко ударилось о рёбра и замерло. Забыло, глупое, что я — ведьма. Расправив плечи, медленно обернулась, перекинув из руки в руку древко метлы.

— Выходи, чего прячешься за кустами? — весело спросила я, ставя корзинку с продовольствием на тропинку. — Или смелости хватает только на то, чтобы нападать со спины?

Снова хруст веток. Неужели выползет из укрытия?

— Смелее, — подбодрила неизвестного преследователя. — Не бойся, не съем я тебя.

— Вот ещё, девки бояться, — всё же выполз на дорогу изрядно датый кузнец. Вот и чего ему не пилось спокойно на крыльце? Зачем за ведьмочкой увязался?

Прищурившись, я сердито спросила:

— Ну и зачем ты таился, Рагнар? Аль злое дело какое планировал?

Кузнец вышел на тропинку, отряхнулся. Лунный свет залил мощную фигуру, обрисовав широкие плечи и крепкое сбитое тело кузнеца. Здоровый мужик, вот только ума мало, если задумал вред ведьме причинить.

— А если и так? — сплюнув на землю, ответил кузнец. — Ходишь тут, хвостом машешь да мужиков с пути истинного сводишь.

— Это я-то? — притворно удивилась я. Ну да, кокетка я та ещё, но так за это и не бьют… обычно.

— Ты, ты, — зло ответил Рагнар.

— И ты, стало быть, поквитаться решил? За попранную честь всех мужиков Фэйма?

Мою иронию кузнец не заметил. Либо пьян был слишком, либо всё же глуп.

— Ну допустим, — сально улыбнувшись, Рагнар расправил плечи, словно красуясь передо мной. — Лучше я, чем кто другой. Гляди, мужик я видный, в руках силушки много. Аль не мил я тебе?

Я честно пыталась сохранять важное равнодушие. Честно! Но… Вдох-выдох, и я начала звонко смеяться. Конечно мой чистый девичий смех обидел кузнеца. Насупившись, словно невыспавшийся медведь, он буркнул:

— Ведьма!

— Есть такой грешок, — подмигнув Рагнару, сказала я. Страх, который лишь на мгновенье сковал моё сердце, когда я только услышала преследователя, давно отпустил. Передо мной стоял давно знакомый деревенский увалень. Да, силы в нём много было, но душа у него всё равно чистая. Только языком треплет, а вот зло совершить рука не поднимется.

— А всё же я не шучу, — закатав рукава, сказал кузнец. И угрожающе двинулся на меня, демонстрируя суровую решимость довести начатое до конца.

— Рагнар, душка, ты же помнишь, что я — ведьма? — с ехидцей спросила я, намекая на короткую память у пьяниц. — Или выветрилось из буйной головушки?

— Ну и что, что ведьма. Теперь порчу на меня нашлешь? — снова сплюнув в сторону, спросил кузнец. Нарывался.

— Ну если так просишь… — я демонстративно полезла в карман юбки и выудила на свет небольшой пучок соломы, перевязанный красной ниткой. Конечно, я не собиралась проклинать кузнеца.

Растрачивать свои силы на ничего не стоящую месть не было в моих привычках. Но проучить пьяницу всё же стоило. Хотя бы заиканием… скажем, на недельку.

Увидев в моих руках «колдовское творение», Рагнар замер. Глаза кузнеца широко распахнулись, выдавая неискоренимый, впитанный с молоком матери страх перед ведьмовскими чарами.

— Ты что ж, взаправду? — как-то даже обиженно спросил Рагнар. Я хмыкнула.

— Не могу же я отказать самому видному мужику в Фэйме в его скромной просьбе.

Подмигнув, шепнула короткий заговор, потёрла подушечками пальцев друг о друга, и выдохнула в сторону ошалевшего кузнеца облачко перетёртой в труху соломы.

— Иди спать, Рагнар. Утро вечера мудренее.

Я повернулась к нему спиной, демонстрируя полную потерю интереса к нашей беседе. И широко улыбнулась, услышав брошенное мне в спину:

— В-вед-д-дь-ма!

«Она самая, она самая», — мысленно согласилась я, чувствуя ни с чем не сравнимое удовольствие от едва сотворённой шалости.

* * *

Корб поджидал меня на крыльце дома. Сверкнув бирюзой глаз, он наклонил голову и молча следил, как я подходила к двери.

— Хватит ругаться, — фыркнула я, заходя в дом.

— Я молчал, — проворчал ворон.

— Ты слишком громко молчал, — с улыбкой ответила я, ставя корзинку на стол. — А я, между прочим, вкусняшек принесла.

Достав самое крупное яблоко, я протянула его Корбу.

— Бери, угощайся.

Ворон дал себе мгновение на то, чтобы поворотить клювом, а после подхватил яблоко когтистой лапой и улетел на свою любимую балку, под самую крышу.

— Не благодари, — хмыкнула я. Вместо ответа ворон громко хрустнул мякотью спелого плода.

«Как старый ворчливый дед!» — с улыбкой подумала я и принялась разбирать продукты: что в погреб снести, что в шкаф сложить, а что в блюдо да на середину стола.

* * *

Утро выдалось недоброе. Из объятий нежных зефирных снов меня грубо вырвал бесцеремонный стук в дверь. Да такой громкий и настойчивый, словно у стучавшего случился и понос, и золотуха, и срочно потребовалось сделать отворот, а ещё наслать порчу на излишне успешного соседа.