— Знаешь, Лёнька, при чтении подобных материалов журналистских ли, внутриведомственных ли — на душе вечно возникает нечто нехорошее. Из-за чего мозг, словно защищаясь, пытается отыскать во всем в этом хотя бы зернышко здравого смысла. Ищет, но никак не может найти.

— «Ищут пожарные, ищет полиция… / Ищут они и не могут найти…»? — рассмеялся Купцов.

— Вот-вот. И по этой причине в итоге начинаешь думать о своей Родине… э-э-э-э-э… не совсем так, как оно подобает, — качнул головой Петрухин и потянулся за подавшим голос мобильным телефоном.

Он всмотрелся в высветившуюся на дисплейчике фамилию «Зеленков» и далеко не сразу сообразил, кто это. А когда наконец вспомнил, удивленно присвистнул:

— Надо же… Это ж сколько лет прошло?!

С Зеленковым они когда-то начинали службу в районе. В одном — буквально стол в стол — кабинетике. Потом Костя ушел в УУР, в отдел по борьбе с квартирными кражами, а уже оттуда, так и не выслужив пенсии, свинтил на гражданку. Вроде как удачно вписавшись в охрану некоего крутого бизнесмена. С тех пор их пути не пересекались. Пару раз Дмитрий что-то такое слышал о Косте от общих знакомых. Но — не более того. И даже странно, что до сей поры зеленковский номер: а) не изменился; б) продолжал оставаться в петрухинской мобильной памяти.

— Слухаю!.. А-а-а… Здорова-здорова, Котька! Сколько лен, сколько зин! Чем обязан такому вниманию?.. Хорошо, давай без прелюдий… И насколько серьезное?.. А ты в курсе, что меня со службы, как бы это помягче выразиться… э-э-э-э-э… тоже ушли?.. Даже так? Вот уж не думал, что моя скромная персона в нашем городке настолько обсуждаема… В принципе, можно и сейчас. А где?.. Да, я знаю это место. Через часик устроит?.. Договорились…

— С кем это ты стрелки забиваешь? — заинтригованно спросил Купцов.

— Котька Зеленков неожиданно объявился. Бывший опер из «квартирного» отдела. Да ты его должен помнить.

— Зеленков, говоришь?

— Усатый, основательный такой. Шайба — во! — Петрухин изобразил руками размер «шайбы».

— Зеленков… Зеленков… — напряг память Леонид. — А! Кажется, вспомнил. Он мне еще кота голодного вечно напоминал.

— Кота?

— Ага. Хитрованского такого типажа котяру. Постоянно высматривающего: что бы такое украсть. И чего от тебя нужно бывшему квартирному оперу?

— Говорит: дело у него какое-то. Якобы много дороже, чем на сто рублей. Хочешь, вместе на Ваську прокатимся? На три «по»?

— На три чего?

— По-видаемся. По-ностальгируем. По-слухаем.

— А-а-а… Да вроде неудобно — он ведь тебя одного приглашал. Опять же, ну как Брюнету чего приспичит?

— Брось! Котька — свой человек. А за Брюнета обратно не вопрос, сейчас подстрахуемся, — Дмитрий пододвинул к себе телефонный аппарат, набрал три цифры приемной: — Здравствуй!.. Сияешь?.. Отрадно слышать. Солнышко, тут такое дело: нам с Купцовым нужно срочно отлучиться по очень важному делу. Засим, если босс вдруг станет интересоваться, скажешь, что мы убыли на секретное задание, предварительно поставив в известность… Кого поставили? Тебя, разумеется. Ага… А как же! Спасибо, милая. Целую крепко, ваша репка… — Петрухин положил трубку и заговорщицки подмигнул приятелю: — Вот и все. А ты боялась.

— Так вы с Аллой что? — немного смущенно, потому как дело-то интимное, спросил Купцов. — До сих пор… того?

Дмитрий одарил приятеля снисходительной усмешкой:

— Ты, наверное, хотел спросить, о мой целомудренный друг: продолжаю ли я поддерживать интимные отношения с секретаршей босса? Выражаясь простонародным: трахаемся ли мы по-прежнему? Ответ — нет, отрицательный. А вот продолжаем ли мы поддерживать отношения дружеско-деловые? Ответ — да, положительный. Хотя, конечно, в самой подобной формулировке уже есть что-то извращенно-противоестественное.

— Спорный момент. Вот, к примеру, доктор Астров говорил, что женщина может быть другом мужчины лишь в такой последовательности: «Сначала приятель, потом любовница, а затем уж друг».

— Доктор Астров? Это который из бюро судебно-медицинской экспертизы на Екатерининском?

— Нет. Это который из «Дяди Вани». Чеховский.

— Не знаю, не читал. Ну так чего, Лёньк, по коням?

— Знаешь, поезжай-ка ты, пожалуй, один.

— Хорош залупаться! — насупился Петрухин. — Между прочим, ты просто обязан доставить меня к месту встречи.

— Вот чего я совсем не обязан, так это выступать в качестве твоего извозчика. С какой стати?

— С такой, что я намереваюсь встретиться с бывшим собратом по оружию.

— И?

— И что же, по-твоему, на встрече выпускников ГУВД я должен употреблять безалкогольные напитки? Тебе вообще как? Не стыдно?

Последний аргумент крыть было нечем. Так что Леонид досадливо сплюнул и начал переобуваться из кабинетных тапочек в уличные кроссовки.

* * *

Менее часа спустя решальщики и Зеленков сидели на открытой летней веранде ресторана «Мама Рома», что в самом начале островного[3]Среднего проспекта, и вели неспешные разговоры за жизнь, потихонечку подбираясь к главному. Согласно последним веяниям, промеж бывших сотрудников сделалось хорошим тоном в ходе алкодискуссий подвергать уничижительной критике текущую реформу МВД. Так что, повспоминав немного минувшие дни и старых знакомых, бойцы перешли к обсуждению модной животрепещущей темы. Тем самым невольно продолжив диспут, начатый решальщиками еще в офисе «Магистрали».

— А у них в конечном итоге всё уперлось в сокращение. В сокращение и переаттестацию! — в запале спора разгоряченно рубал воздух рукой Зеленков. — Притом что сокращать аппарат и в самом деле давно нужно было. Здесь я, как говорится, обеими руками за советскую власть!

В строгом деловом костюме и белоснежной рубашке, при галстуке и золотом перстне-печатке, всем своим видом Котька являл собой идеальный образ топ-менеджера среднего звена, жизнь которого почти удалась. В данном случае «почти» включало в себя раннюю седину, одышку, круги под глазами и тревожный, усталый взгляд. Это по-прежнему был тот самый «хитрованского», по определению Купцова, вида рыжеусый котяра. Вот только ныне не высматривающий по сторонам «где бы чего украсть», а скорее настороженно и прижавши уши озирающийся «как бы откуда-нибудь случайно не огрести».

— Согласен, нужно, — подтвердил Купцов. — Причем сокращать не только конкретные штатные единицы, но и целые подразделения. А именно — те из них, деятельность которых сводится исключительно к имитации деятельности и «решению вопросов». Но вот сокращение в отношении территориальных подразделений лично мне, мягко говоря, непонятно. Равно как пинки под зад таким, не побоюсь этого слова, выдающимся персонажам, как присутствующий здесь товарищ Петрухин.

— Спасибо, дружок. Будем считать, что прогиб засчитан, — с ухмылочкой отозвался Дмитрий. — Но, в принципе, да — есть такая буква в этом слове. Сколько я с разными территориалами в последнее время ни общался, везде — одно и то же. Народ пребывает в полнейшем неведении относительно того, кого и как будут сокращать. А уж за «почему», ему, народу, вообще думать боязно.