меня неразумно. Но знаешь, вот число из любопытства – и что потом? Если просто уйду, мне ничего не будет? Вы освободитесь и станете дальше ёлку наряжать, забыв обо мне? А после мирно ляжете спать, да? Что ж, хорошо. Тогда я пошёл. Мне дверь за собой закрыть?

– Остряк хренов. Посмотрим, как ты запоёшь потом.

– Когда?

– Да ты не переживай, скоро узнаешь, – заявила надменным тоном Инга Николаевна.

– Это что, угроза? Ты тут связанная сидишь, полностью в моей власти, но всё равно угрожаешь мне расправой? Ты ведь понимаешь, что это глупо – выводить меня из себя?

– Подожди-подожди.

– Уж не охрану ли? Расслабься, их не будет. И на сигнализацию особо не надейтесь. Последние три года я настраиваю компы в вашем охранном агентстве. Сегодня сигнал тревоги от вас не придёт.

Андрей ненадолго покинул Любимовых. Скрылся за спинами, подошёл к холодильнику, окинул взглядом содержимое полок, достал молоко и налил себе стакан. Вернулся в центр комнаты на всеобщее обозрение. Тот шок, что они испытали при его появлении, почти прошёл. Во взглядах Игоря и Инги Николаевны лишь злость и недовольство. Только Оксана всё ещё дрожит от страха.

– Что тебе нужно?

Андрей оставил вопрос без ответа. Отпил молока, пристально глядя на Игоря.

– Наверно, я для вас как один из тех назойливых просителей. Пристаю тут со своими пустяками, отвлекают от дел насущных. Вам бы сейчас ёлку наряжать да на стол накрывать.

– Послушай ты, знаешь, что я с тобой сделаю?

– Ты?! – удивился Андрей, аж молоко выплюнул. – Что ты сделаешь, папку натравишь? Твой главный козырь – вон он, связанный сидит.

– Слушай, говнюк, – взяла слово Инга Николаевна, почувствовав слабину сына, – я пустыми угрозами разбрасываться не привыкла.

– В отличие от сына, ты имеешь в виду? Уж мне ли не знать.

– Вот-вот. Когда мы до тебя доберёмся – а мы доберёмся, уж поверь, – с тобой такое сделают, что ты сам попросишь, чтобы тебя поскорее пристрелили. А ну-ка живо освободи нас и свали к чертям собачьим из нашего дома!

– Серьёзно? Ты уже сыпала угрозами и требовала, но это не помогло тебе одни раз, другой, но ты не сдаёшься и продолжаешь в надежде на что? Что потом это внезапно сработает? Я знаю, ты сильная властная женщина и привыкла повелевать людьми, но сейчас тебе лучше поскорее осознай, что происходит. Я не на ужин к вам заглянул… Кстати, а что ты там готовила? Умираю с голода.

Андрей, не слушая брань Инги Николаевны, вернулся на кухню, заглянул в духовку. По дому распространился аппетитный запах печёной индейки.

– М-м-м, выглядит вкусно. Аж слюнки потекли.

Андрей достал противень и поставил его на плиту. Оторвал ножку и, смачно чавкая, принялся её поедать. Он не видел лица Инги Николаевны, но это и не требовалось, неудовольствие её столь очевидно, что едва ли не осязаемо.

Кинув обглоданную кость в раковину, Андрей подошёл к обеденному столу. Взял из рюкзака нашатырь и направился к Семёну Михайловичу. По пути не упустил возможности взглянуть на Ингу Николаевну. Та сверлила его злобным взором.

Когда сунули под нос склянку нашатыря, Семён Михайлович задёргался и проснулся. Испуганно уставился на Андрея, задержал ненадолго на нём взгляд, а после окинул взором домочадцев.

– Как вы? – спросил у семьи.

– Нормально, пап, – ответил беспечно Игорь. – К нам тут бомж какой-то забежал, погреться и пожрать на халяву.

– Да, вы на всех смотрите свысока, – Андрей закрутил крышку пузырька и сунул его в карман. – Все для вас мелкие мошки, что копошатся под ногами. Если захочется, можно и растоптать. Оно и ясно, откуда берётся это высокомерие. Огромный участок, роскошный дом – да нет, целый дворец, – шикарные машины в гараже, перелёты частным самолётом, отдых за границей на яхте, одни часы на руке стоят столько, сколько я за жизнь не заработаю. Вот это я понимаю, жизнь с размахом. Я же свои часы за три тысячи рублей купил по акции. Квартирка у меня сорок квадратных метров на окраине города, езжу на Приусе, а отпуск провожу на даче у друга. Я, поди, и впрямь похож на маленького человека, с ваших-то высот. Холоп.

– Кто ж виноват, что ты такой неудачник.

– Неудачник, говоришь? Ты же понимаешь, что тебе просто повезло родиться сыном успешного человека? Сам-то ты ни черта собой не представляешь. Кем бы ты был, если б не твой отец, торчком, спящим в луже блевотины в какой-то грязной подворотне?

– Да пошёл ты, урод!

– Сына, помолчи, – предостерёг Семён Михайлович.

– Да, сына, слушай, что папка говорит. Он-то меня узнал. По глазам вижу, в них испуг. Толи он просто не так туп и понимает, что грабители ведут себя иначе. Кто я, Семён Михайлович?

– Прости, я не помню, как тебя зовут.

– Но ты ведь помнишь, откуда мы знакомы?

– Да, – с трудом произнёс Семён Михайлович. Это смутило всех. Они не привыкли видеть главу семейства таким растерянным и жалким.

– Сам им расскажешь? Нет? Ну что ж… А помнишь ли ты, Игорь, – Андрей развернулся на пятках на сто восемьдесят градусов, переводя взгляд от отца к сыну, – о том, что произошёл с тобой на дороге восемь лет назад? Ага, понял теперь, кто я?

Игорь понял. Понял и ужаснулся. В поисках спасения устремил взор на отца.

– А что ты на него смотришь? Думаешь, он и сейчас тебя отмажет?

– Слушай сюда, сопляк,..

– Нет, это невыносимо. Помолчи уже, карга старая.

– Я не старая! – возмутилась Инги Николаевна и принялась бранить Андрея и обзывать самым мерзким словом. И так разошлась, что угомонить её словами не представлялось возможным. На этот случай у Андрея припасён кляп.

– Ну вот, теперь можем продолжить, – сказал он, заткнув рот Инге Николаевне.

– Чего ты хочешь? – спросил Семён Михайлович.

– А разве не очевидно?

– Просто скажи, я всё сделаю.

– Верни мне жену и не рождённого ребёнка. Ну как, сделаешь? По силам тебе такая задача?

– Никто не сможет вернуть тебе их, но…

– То-то же! Не всё можно купить за деньги, Семён Михайлович. Знаю, для тебя непривычно.

– Послушай, то, что с ними, случилось – большая трагедия.

– Да, я видел трагичность на лицах твоего сына и жены. Да она на говно изошла от ехидства. Какая же мерзкая баба. Как ты вообще её терпишь?

– Глянь-ка, а вот она, похоже, не в курсе, о чём речь, – Андрей указал на Оксану. Та только и делала, что хлопала глазами да переводила взгляд с мужа на свёкра. – У тебя что же, секреты от супруги? Она, поди, и не знает,