её дыхания на своей щеке, когда соседка склонялась над кроватью. У Вари не было сил разлепить веки. Лёгкие приглушённые звуки казались девочке обыкновенным сном, и она сладко посапывала. Но вот двери скрипнули и закрылись. В доме стало тихо, и Варя проснулась.

— Полина Захаровна, вы где? Миленькая? — позвала девочка. Она всё вспомнила, вскочила и увидела в окно старух с корзинками.

— Ну нет! — сказала Варя. — Нет, голубушки, вы от меня не уйдёте!

Она перебежала дорогу, дома надела кофточку с длинными рукавами, резиновые сапожки, взяла самую большую, мамину, корзину — не с маленькой же идти в лес! — взяла ножик, белую косынку, хлебушка, положила всё в корзину и бегом на улицу.

Бабушки шли не спеша и тихо переговаривались. Варя могла догнать их за деревней, но девочка боялась, что её могут отправить домой. Она думала окликнуть соседок где-нибудь подальше в лесу, тогда Полина Захаровна ничего уже не сможет поделать.

Кричали петухи. У поленницы крайнего дома дремала мокрая от росы собака. Она поднялась на передние лапы и лениво зевала, высунув длинный красный язык.

На влажной росной дороге хорошо отпечатывались следы бабушкиных сапог и маленькие Варины следы.

Под берёзой Варя увидела большой муравейник и возле муравейника красную земляничину. Девочка сорвала её и тут же увидела ещё ягодку, а дальше ещё и ещё.

Бабушки между тем свернули в лес и перешли вброд ручей. На середине ручья Нина Ивановна остановилась и прислушалась.

— Ничего не слыхала? — спросила она Полину Захаровну. — Будто корова за черёмухами воду пила. Фыркала.

— Показалось, должно. — Полина Захаровна вышла на другой берег и исчезла в чаще.

Когда Варя обобрала ягоды и вышла к ручью, старушки уже скрылись в лесу. Девочка издалека увидела тёмный след по седой траве, который уводил в лес. Она смело перебежала мелкий ручей и устремилась по следу.

Теперь из такой дали соседки не могли отправить Варю одну домой. По её расчётам, она уже должна нагнать бабушек, а их всё не было видно. Но в лесу можно не увидеть и за десять шагов, поэтому девочка легко вздохнула, когда между елями засветлело чистое пространство. Если бабушки направились через поляну, то Варя непременно их там увидит. След действительно вёл через чистое пространство, оказавшееся кочковатым болотом с кустами тальника посередине. Но старух опять не было. Зато возле кустов, прямо на тропе, стояла корова. У коровы был не совсем коровий вид. Осанкой она больше походила на лошадь. И ноги — струнки, и голова, как у лошади, поднята высоко. Только вот нос горбатый, верхняя расплюснутая лепёшкой губа велика.

Варя узнала лося. Она не испугалась, но на всякий случай попятилась. Девочка поняла, что прямо ей не пройти и надо обходить болото по краю. Оно было невелико. Девочка довольно быстро обогнула половину болота и пошла дальше. Наконец-то Варя увидела человеческий след на траве, обрадовалась и побежала догонять старух.

Девочка не догадалась, что это был её след, на который она вернулась, обогнув болото. И только когда в просеке показался деревенский ветряк, Варя поняла, что окончательно потеряла бабушек.

Ноги у Вари подкосились. Она села посреди дороги и громко заплакала. Слёзы так и лились, и чем больше их проливалось, тем легче становилось на душе у Вари. И скоро не осталось даже обиды на Полину Захаровну. До дна выплакавшись, Варя вытерла косынкой глаза.

Возле знакомого муравейника девочка снова обнаружила красную ягодку земляники. Варя сорвала её и увидела на пеньке за муравейником белку. Белка старательно вылизывала хвост и лапки.

А Варя от неожиданности кивнула ей, как знакомому человеку, и сказала:

— С добрым утром!

Белка посмотрела на девочку и с самым серьёзным видом кивнула в ответ. И так это вышло у неё натурально, будто она действительно ответила Варе: «С добрым утром».

Девочка улыбнулась, а белка уже вылизывала шубку с боков и на животе. Нисколько не смущаясь присутствием девочки, белка довела дело до конца, опять посмотрела на Варю и прыгнула на ближнее дерево. Затем белка пробежала вверх по стволу и пропала.

Солнце поднималось над землёй. Сначала холодное, оно медленно нагревалось. Дорога уже высохла от росы. В лесу было светло, но солнце ещё не проникло в него. И вот первые косые лучи пробрызнули сквозь вершины деревьев, упали на мокрые травы, и от них, от влажных стволов деревьев заклубился, потёк кверху розовый пар. Пенёк, на котором сидела белка, сделался из серого красным, а под ним осветился, вспыхнул белым и розовым громадный гриб. Только что неприметный, он смеялся теперь, он сиял сочным, крепким телом и заглядывал девочке в лицо. Варя глазам не верила. Закрыла их, снова открыла, но это был самый настоящий белый гриб-великан.

— Ох ты! — сказала Варя.

Девочка достала из корзины нож и срезала гриб под самый корень. Как ни красив был гриб, но он всё-таки был один. А если поискать!

В белой косынке, с большой маминой корзиной, с заострившимся от ожидания носиком, девочка заглядывала под каждое дерево.

Уже сомнение стало закрадываться ей в душу, как вдруг Варя увидела ещё один гриб. Средний, плотный, бочонком, он показался девочке красивее и милее первого. Она срезала его и поцеловала.

— Спасибо, что ты нашёлся! — поблагодарила Варя гриб-бочоночек.

Потом она увидела россыпь грибов — не один, не два, а по всей поляне — и задохнулась от радости. Первым её желанием было закричать «Ура!» и броситься к ним. Но Варя вместо этого сделала строгое лицо. Совсем как мама, чтобы не сглазить удачу, она степенно осмотрелась, вышла на поляну, присела и озабоченно, будто делая обыкновенную работу, принялась срезать и укладывать грибы в корзину.

Грибов уродилось много. Большая мамина корзина тяжелела и тяжелела. Поднимать её стало трудно. Варя брала корзину двумя руками, протаскивала несколько метров по земле, ставила и потом кружила вокруг неё.

Возле ручья корзина у Вари наполнилась до краёв. Волоком, оставляя на прибрежном песке глубокую борозду, девочка потащила