Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нина пыталась сама себе ответить на эти вопросы.
Пока она размышляла, поезд подъехал к нужной станции. Она не уверенно вышла из вагона и огляделась. Народу было много. Пройдя на середину платформы, Нина сняла портфель и положила в него шапочку, чтобы не потерять ее. На ней была сиреневая курточка, серая расклешенная юбочка с карманом-обманкой, теплые чёрные колготки и сапожки на низком каблучке. Она была в меру симпатичной. Рыжие волосы до поясницы, заплетены в две тугие косички. Мама заплетала их с самого утра, даже по выходным, когда уходила на работу.
С северной стороны перрона Нина заметила потасовку. Группа подростков из четырёх человек чего-то не поделили. К ним поспешил полицейский. Этот был ниже вчерашнего и значительно шире в объемах живота. Она немного понаблюдала за этой ситуацией, и снова начала взглядом искать старушку. Подошёл следующий поезд. Большинство людей зашло в него, а вышло совсем немного. Это облегчило поиск. Наконец с южной стороны, она заметила похожую бабушку. Нина сразу двинулась в ее сторону. Подойдя поближе, она хорошо разглядела старушку, убедившись, что эта та самая. Нина дождалась, когда освободится место и присела рядом с ней.
– Здравствуйте. Как Вас зовут? – обратилась девочка к старушке.
Бабуля повернула голову и внимательно посмотрела на девочку.
– Надежда, – ответила тихим голосом старушка.
– А отчество?
– Николаевна, – старушка обвела девочку взглядом с ног до головы. – А тебя как зовут, внучка?
– Нина. А сколько вам лет, Надежда Николаевна?
– Семьдесят пять, –ответила старушка.
На станцию прибыл поезд, и грохот заглушил голоса. Снова повалил народ из вагонов. Из-за вечной спешки, все сталкивались и натыкались друг на друга. Кто-то, налетев, извинялся. Кто-то, отдавив, другому ногу, начинал возмущаться. Нина со старушкой сидели и смотрели по сторонам, разглядывая вновь прибывших пассажиров.
– Как много людей, – Прервала молчание Надежда. – Целый мир. У всех свои заботы, семьи. Вот у тебя, Ниночка, есть семья?
– Да, Надежда Николаевна. Мама и я, – ответила девочка.
– Можешь называть меня, баба Надя, внучка, – улыбнулась старушка. Но ее глаза были все такими же потухшими. А как же папа, братья, сёстры? – спросила она.
– Мы с мамой одни. Папа умер, когда мне было шесть лет. У него случился инфаркт на работе. А братьев и сестёр у меня нет. Бабушки и дедушки тоже давно умерли. У нас с мамой ни кого нет.
Старушка заглянула девочке в лицо и посмотрела на неё, полным сочувствия взглядом. Она заметила в глазах девочки блеск. Они наполнились слезами.
– Я скучаю по папе, – дрожащим голосом произнесла Нина. Она опустила голову, что бы, не было видно слез, и вытерла их рукавом куртки, шмыгнув носом. Старушка погладила девочку по голове. Поезд отъехал, и стало немного тише, только общий шум от разговоров пассажиров.
– Знаешь?! Я в детстве, в твоём возрасте, тоже всегда была одна. Меня не любили мои одноклассники. Не было друзей и подруг. И мне приходилось развлекать себя самой. И вот я ставила доску для пельменей, расставляла игрушки на диване и начинала уроки, как в школе. Читала им книги, писала примеры, диктанты. И мне это помогало отвлечься от переживаний, что я одна. Когда тебе будет одиноко, просто так и сделай.
Пока Надежда рассказывала историю, Нина перестала плакать и внимательно ее слушала. Она смотрела на старушку, как заворожённая.
– А я всегда плачу, когда мне грустно, или долго смотрю в окно, – сказала Нина. – Я часто просыпаюсь по ночам на пару часов и на кухне пью чай. Вспоминаю, как было хорошо, когда папа был живой, – она снова плаксиво поджала губы.
– А ещё, – начала старушка, – когда мне было грустно, я включала музыку и танцевала. Долго и много. Прыгала, скакала, двигалась, как мне хотелось, и как я чувствовала. Из меня выходила вся негативная энергия. Потом я уставала и ложилась спать. Это очень помогало мне. – Надежда развернулась к девочке лицом чуть сильнее.
– Баба Надя, а что вы делали, если вас обижали в школе? – спросила Нина.
По началу, я обращала внимание, плакала и злилась. Но потом, когда поняла, что их это только раззадоривает и веселит, перестала реагировать. Знаешь, как сильно они начали злиться? – старушка немного рассмеялась.
Тогда, Нина заметила, что старушка оживилась, и повеселела. Она была этому очень рада. Ведь ей ещё ни разу не удавалось кого-то развеселить. Она почувствовала, как и в ней нарастает чувство легкости. Нина взглянула на детские часы. Они показывали пятнадцать минут четвёртого.
– Баба Надя, к сожалению, мне пора домой, а то мама будет волноваться. Но завтра, я обязательно снова приду сюда к вам. Вы расскажите мне ещё истории?
– Конечно, внучка. Спасибо тебе. Беги домой, уже поздно.
Нина встала с лавочки и направилась ожидать поезда. По дороге домой, она все думала о том, что ей рассказала старушка. «Интересно, а может и мне попробовать поиграть в школу с игрушками?», – подумала она. Нина пришла домой. Пошла на кухню что бы немного перекусить. В холодильнике стояла сковорода с макаронами по-флотски. Нина скривила мордочку. Макарон ей не хотелось. Она сделала себе бутерброд с чаем.
Затем расставила игрушки перед собой. Коричневый медвежонок, которого она в детстве, зачем-то надушила мамиными духами. Говорящая обезьяна, которая пела странную, непонятную песенку: «Чампень-Чампень, аудио, чампень, аудио чампень, чампень туки тэ». Розовая собачка, с которой Нина спала до сих пор. Кукла «Бэби-бон», в которую она поиграла две недели, стирая, ей подгузники и кормила специальной смесью. И другие мягкие игрушки, которые она выиграла в игровых автоматах за пять рублей. Доски под пельмени у неё не оказалось, поэтому она просто решила рисовать мелом, на дверцах темно-коричневого шкафа. Она взяла учебники, и начала как на уроке рассказывать материал, прошедший за день.
За этой игрой она провела часа три. Как раз хватило, что бы сделать параллельно уроки. Как ни странно материал усвоился гораздо лучше, чем за простым зубрением. Нине эта игра очень понравилась. Делать уроки в такой форме намного интереснее и быстрее. С этих пор она решила делать так всегда.
После этого, Нина включила музыку на центре и стала танцевать. Она прыгала, крутилась, мотала головой, виляла попой. Все это, больше смахивало на сатанинский ритуал с бубнами. Ей стало скучно танцевать просто так, и она решила взять мамины шарфы, и переодеться в восточную царицу. За всеми этими занятиями, она не заметила, как устала. Положив все
