– Погоди! – остановила я ее. – Ты ранее неоднократно бегала к участковому? Зачем?

– Всего пару разиков и по веской причине. Например, в мае хотела заявить об изнасиловании, – сообщила подруга. – Но я не Васятина, у меня богатого папаши нет. Чтобы полиция зашевелилась, надо…

– Кто на тебя напал? Когда? – окончательно растерялась я.

Макеева вздернула подбородок.

– Юрка! Весной!

Я залпом выпила стакан минералки.

– Хочешь сказать, что за все время брака муж не приближался к тебе, а потом решил взять силой?

– Мы с ним в тот день поругались, – вздохнула Лена, – разорались друг на друга, и вдруг Юрка потащил меня в постель. А я не хотела. Но он ведь сильнее! Повторял, как псих: «Ленуся, перестань ломаться, я ж тебя люблю». И завалил на кровать. Без моего желания! Это изнасилование. Он сумасшедший!

– Ты серьезно хотела подать заявление? – уточнила я. – Представляешь, какой срок светит Юре за такое преступление и что с осужденным по этой статье сделают в СИЗО и на зоне?

Подруга легла грудью на пластиковый столик.

– Я не планировала запихнуть Юру в кутузку.

Я окончательно перестала понимать ее.

– Тогда какого черта потопала к участковому?

– Чтобы тот с ним побеседовал, поругал, слегка напугал, – сорокой застрекотала Лена, – сказал: «Перестань издеваться над женой, не спорь с ней постоянно, не качай права, лучше слушай, что тебе умная женщина советует».

– Детский сад! – вырвалось у меня. – Полицейские – не добрые тетушки-воспитательницы, журящие малыша за поломанную игрушку. Хорошо, что участковый тебя выгнал, запусти он машину, Юра бы из жерновов судебно-следственной мельницы не выбрался.

– Ругать все умеют, ты лучше подскажи, что мне делать! – зашептала Ленка. – Я боюсь Юрку! Он и правда убить способен. Чувствую собственную скорую смерть.

– Пожалуйста, не неси чушь! – остановила я Макееву.

Но она опять не слушала меня.

– Мне ночью покойная мама приснилась. Руки ко мне тянула и говорила: «Ленуся, мы вот-вот встретимся. Во вторник обнимемся по-настоящему». А какой сегодня день недели? Вторник. Вернусь домой, а там Юрка с тесаком затаился… – прошептала Ленка.

Я хлопнула ладонью по столу.

– Хватит! Прекрати истерику! Сейчас поедем ко мне на дачу. Положу тебя в саду в гамаке, попьем чайку, остынем и попытаемся понять, как действовать.

– Спасибо, Вилка, – всхлипнула Лена. – Но ты же на той фазенде сама в гостях, не имеешь права никого в гамак укладывать, потому что он не твой.

– Ерунда! – отмахнулась я. – Алла замечательная, Костя очень приветливый и целыми днями пропадает на работе, его брат уехал отдыхать, раньше конца августа не вернется. Поехали, тут пути на машине пять минут. Пообедаем, погуляем по саду.

– Нет, нет, – как испорченная пластинка, твердила Лена. – Спасибо за приглашение, мне бы очень хотелось провести некоторое время в тишине, среди интеллигентных людей… Но – нет!

– Да почему? – взвилась я. – Перестань упираться. Если Юрий регулярно поднимает на тебя руку, к нему возвращаться нельзя.

– Мне очень неловко, – сконфуженно призналась подруга, – я не могу рассказать посторонним о побоях. Со стыда сгорю, если твой жених и его мать узнают о том, какой Юра.

– И не надо ничего им говорить! – остановила я Лену. – Нет никакой необходимости оповещать Аллочку, Костю и двух их друзей, гостящих на даче, о твоих семейных проблемах. Поступим так: скажем, что твою квартиру затопили соседи сверху, переночевать тебе негде. Алла добрая женщина и сразу предложит тебе пожить у нее. Пару дней отдохнешь, а там придумаем, что дальше делать.

– Тогда давай не скажем им, что я замужем. Пожалуйста! – взмолилась Елена. – Пусть все считают меня одинокой. Ведь странно проситься в гости без мужа, которому тоже негде ночевать, если в квартире потоп.

– Правильно, – кивнула я. – Не волнуйся, никто не узнает о побоях, главное, не снимай кардиган. Дам тебе пару платьев с длинными рукавами.

Лена вытащила из-под стола спортивную сумку.

– У меня вещи с собой. В твои крохотные шмотки я не влезу. Ох, Вилка, мне жутко страшно! Хорошо, когда есть такая подруга, как ты!

Я не успела ничего сказать, лежащий на столе мобильный Ленки издал характерное пощелкивание.

– Это еще кто? – скривилась Макеева. Схватила трубку и прочитала эсэмэску. – Вот дура! Совсем идиотка…

Последние слова она произнесла, набирая ответ.

– Что-то случилось? – полюбопытствовала я.

Макеева, убрав телефон, закатила глаза.

– Поражаюсь тупости и безответственности некоторых людей. Это мамаша одной больной девочки. Ей было велено привести ребенка на консультацию в полпервого, но она явилась раньше и устроила скандал. Я посоветовала ей спокойно подождать чуток, сказала, что к ним из отделения спустятся. Если я организовываю встречу с профессором, проколов не бывает, надо только прийти в указанный срок.

– Забудь о делах, поехали на дачу, – велела я. – Только расплачусь по счету…

– Как-то неудобно в чужой дом с пустыми руками, – занервничала Лена.

– Глупости, – отмахнулась я, – у Аллы все есть.

– Нет, неприлично заявляться в гости без коробки конфет! – отрезала Макеева. – Подожди пять минут, я сбегаю вон в тот павильончик.

– Не дури! – попыталась я остановить Ленку.

Но та никогда никого не слушает, переубедить ее невозможно.

– Я быстро, – пообещала она.

Я предприняла последнюю попытку урезонить упрямицу:

– Навряд ли в ларьке на подмосковной платформе найдутся свежие конфеты.

– Плевать на качество, – заявила Макеева, – главное, что я не с пустыми руками припрусь. Слушай, дай тысячу, а? У меня карточка, сомневаюсь, что в этой глуши их принимают.

Я достала кошелек.

– Вас рассчитать? – крикнула от стойки бара официантка.

– Да, пожалуйста, – ответила я, наблюдая, как Лена на всех парах несется к выходу.

Макеева выскочила на площадь, перебежала ее, обогнула павильончик и пропала из виду. Я бездумно рассматривала пустую пыльную улицу.

Станция «Брендино» – забытое богом место. У платформы притормаживают на считаные секунды далеко не все электрички, а скорые поезда свистят мимо на полной скорости. Обычно на привокзальных площадях возникают рынки, гомонит толпа, фыркают автобусы-маршрутки, а местные бабы торгуют всякой самодельной снедью. Ну и, конечно, там есть местный ЦУМ с кафе, в общем, жизнь бьет ключом. Но до станции «Брендино» не добрался дикий российский капитализм, из всех перечисленных мною благ цивилизации здесь были лишь небольшая забегаловка «Парус», в которой мы и встретились с Леной, да магазинчик «Радуга».