Мое новое состояние называется пневмоцистоз. Это самоераспространенное осложнение при спиде. Говорят, что на Филиппинах естьспециальный остров для больных. Мне всегда хотелось побывать на этом острове,чтобы почувствовать себя не изгоем, а нормальным человеком, с которым простосурово обошлась жизнь. Говорят, что спид поражает не только организм, но имозг. Наверное, мой мозг тоже поражен. В последнее время я агрессивна ираздражительна. Я завидую тем, кто здоров, и сочувствую тем, кто болен. Иногдамне хочется захватить с собой в ад как можно больше людей. Такие, как я, должныбыть изолированы от окружающих – подобно тому, как изолируют прокаженных.Правда, проказу, говорят, лечат, а спид – нет.

Допив виски, я громко закашляла. Воздуха не хватало, сталотруднее дышать. В криминальных кругах меня называют Чума. Я привыкла к этомупрозвищу. Я и есть чума. Нужно успеть, иначе спид может победить.

Надев туфли на высоких каблуках, я прокашлялась и подошла кзеркалу. Это не так страшно. Спидом болеть страшнее. Моя мать смогла этосделать, значит, и я смогу Я ненавижу себя, и я жалею себя. Вытерев слезы, яумылась и стала делать вечерний макияж. Я благодарна спиду за то, что онпозволил мне пожить такой жизнью, о которой я мечтала…

Тушь не ложилась на ресницы, так как слезы застилали глаза.Наверное, мне не удастся накраситься. К черту! Откашлявшись, я бросилакосметичку на пол, взяла плюшевого медведя и направилась в ванную, прижимая егок себе. Я ненавижу спид, и я благодарна спиду, благодарна за все…

Я посмотрела на часы и достала упаковку одноразовых шприцев.Без пятнадцати двенадцать. Ровно в полдень в процедурный кабинет начнутподтягиваться больные. Поправив накрахмаленный колпак, я придирчиво осмотреласебя в зеркале и тяжело вздохнула. Мне никогда не шли белые колпаки. Вотхалатик – это совсем другое дело! В нем я чувствую себя королевой. Он плотнооблегает мои изящные бедра и выгодно подчеркивает осиную талию. Своим халатикомя шокирую не только наше отделение, но и всю больницу в целом.

– С такими ногами и работать?! – постояннодоносится мне вслед.

В такие минуты я фыркаю, злюсь и всячески показываю, что мненеинтересны подобные реплики. Странные все-таки создания – эти мужчины.Говорить говорят, а сделать что-либо толковое для меня не могут. Я бы судовольствием не работала, а жила на деньги какого-нибудь спонсора. Беленькийхалатик сменился бы на дорогое вечернее платье, колпак – на сногсшибательнуюшляпку, а толстые резиновые перчатки, в которых я обрабатываю процедурку, –на изящные кружевные, какие я видела только в кино. Мои нежные пальчикиукрасили бы дорогие кольца, а несчастные рубли, лежащие в кошельке,превратились бы в толстую пачку американских бумажек. Только со спонсоромчто-то неувязочка выходит. Нет его и не предвидится. В наше время обычныемедицинские работники совершенно не пользуются спросом у хозяев жизни.

Неожиданно дверь распахнулась, и на пороге появилась моязакадычная подруга Танька, медсестра из соседнего отделения. В крайнемвозбуждении она быстро затараторила с порога:

– Бросай все к чертовой матери! Давай спустимся вприемный покой на пару минут!

– Зачем? Ты в своем уме? Мне пора уколы делать.

– Никуда твои уколы не денутся. К нам в больницу такогомужика привезли, закачаешься!

– А что мне до этого! Что, я мужиков не видела, что ли?

– Таких – нет. Вернее, видела, но с большогорасстояния, – прищурила глаза Танька. – У него морда шире плеч. Нашее золотая цепь толщиной в палец. Побрит налысо. Словно из навороченногогангстерского боевика появился!

– Ну и что?

– Как что?! Я понимаю, что такой мужик не про нашучесть, но хоть один разок мы на него взглянуть имеем право? Его на такой машинепривезли! Отродясь такой не видела!

– Где он?

– В приемном покое. Мыс тобой спустимся вниз и постоимна улице пару минут. Машка, ну пожалуйста!

Я пожала плечами и растерянно произнесла:

– Ладно, давай, только по-быстрому. Мы спустились вприемный покой и направились к выходу. На кушетке сидел внушительных размеров“качок” и грустно смотрел на дежурного врача. Бросив в нашу сторонубезразличный взгляд, он отвернулся в противоположную сторону. Мы проскочилимимо него и вышли на улицу.

– Ну как? – взволнованно спросила Танька.

– Обычный мордоворот. Таких в нашем городе хоть ковшомчерпай.

– Только в нашу больницу они почему-то не попадают.

– Такие предпочитают лечиться самостоятельно. Кстати,что с ним?

– Бог его знает. На вид – здоров как бык. Только морданемного грустная.

Я посмотрела на часы и заторопилась.

– Ладно, Танька, пошли. Что я, “качков” не видела, чтоли? У процедурки уже, наверное, народ скопился. У меня больные дотошные, самазнаешь.

– Могла бы и в другое отделение перевестись. Я бы вурологическое в жизнь не пошла.

В приемном покое я еще раз окинула взглядом нового пациента.Он посмотрел на мои ноги и слегка присвистнул. Фыркнув, я направилась к двери.Дежурный врач поднял голову и приветливо улыбнулся.

– Машенька, принимай пациента, – сказал он.

– А при чем тут я?

– В твое отделение кладем.

– В мое?

– В твое, – засмеялся врач. – Скажи санитарке,пусть быстренько приготовит палату “люкс”.

Я кивнула и покосилась на мордоворота. Он скорчил кислуюфизиономию и отвернулся к окну. Догнав Таньку, я прижала ее к стене ивзволнованно произнесла:

– Представляешь, этого бугая в мое отделение кладут, впалату “люкс”.

– Везет же некоторым, – вытаращила глаза Танька.

– Кому это везет?

– Тебе! Я надеялась, что он к нам попадет. Таких обычнов терапевтическое направляют. Как же его в урологию-то угораздило, непонятно?

– Наверное, застудил свое “хозяйство”…

– Трахаться меньше надо! А ты почувствовала, каким отнего одеколоном несет?

– Почувствовала. Развонялся на всю больницу.

– Кстати, он на твои ноги, как голодный волк,уставился.

– Какие ноги, если он в урологическое отделениеложится? В данный момент ноги не должны его интересовать.

– Да у вас все отделение на твои ноги пялится, хотьчерез одного с катетерами ходят да с баночками для оттока мочи.