class="p1">Все силы королевской гвардии бросили на поиски таинственного Художника. А Его Величество ввёл временный запрет на изобразительное искусство — каждый живописец обязан был зарегистрироваться в королевской Канцелярии и временно прекратить свою деятельность. В качестве альтернативы привычному творчеству их отправили подметать улицы.

А пока гвардейцы рыскали по художественным салоном, проверяли печати на мастерских известных художников, уничтожали склады с красками, Город постепенно поглощался болотом расцветающей преступности. Даже днём пройтись по улицам стало небезопасно, что уж говорить о тёмных ночных проулках…

— Гвардеец! — в ужасе воскликнул самый маленький бродяжка.

Все соскочили и замерли, напряжённо следя за медленными движениями Гора. Тот не торопясь подошёл к напуганным бродягам. Из взрослых — две женщины и два мужчины. Мужички лет за шестьдесят, но возможно их внешне старила тяжёлая судьба, не представляли ни малейшей угрозы. Не проронив ни слова, гвардеец обшарил карманы и потрёпанные котомки. В одной нашлась пригоршня монет. Забрал две серебряные монетки, медяки великодушно оставил попрошайкам.

— Господин гвардеец, у нас же дети… — начала причитать пожилая женщина.

Её косящий налево и покрытый бельмом глаз вызывал отвращение.

— У меня тоже дети, — легко соврал Гор.

— Куда катится этот город… — риторически заметил сутулый мужичок.

— Скажите спасибо Художнику, — ухмыльнулся гвардеец. — Ещё раз застану в этом доме, сдам в королевский приют для бездомных.

Услышав страшные слова, дети заревели, и взрослые бросились их успокаивать. А Гор под этот галдеж, довольный негаданным заработком, покинул дом…

Вдоль улицы осторожно крался неясный силуэт. Расстояние было приличное, и разобрать, кто там такой смелый ходит в комендантский час по Городу, не получалось. Но это точно не мог быть гвардеец. Тот бы шагал гордо, не прячась во мраке словно преступник. Гор, стараясь передвигаться от тени к тени, скрытно направился за незнакомцем…

Чем более жуткими становились картины, тем страшнее жилось в когда-то светлом Городе. Убийства и разбои воспринимались всё более буднично, уже не вызывая былого ужаса. Занятые поисками Художника гвардейцы потихоньку осатаневали от бесполезной работы. А когда Его Величеству надоело ждать результата от тайной полиции, он приказал казнить всех художников оптом. Чтобы уж наверняка. Но не помогло. Картины продолжали являться с завидной регулярностью, безжалостно перекраивая реальность…

Путь неизвестного лежал в сторону дворцовой площади. И это настораживало. Что там можно делать ночью во время комендантского часа? Гору помаленьку удалось сократить дистанцию до нарушителя, и уже стало видно, что мужчина несёт подмышкой завернутый в материю большой квадратный лист.

— Стоять! — радостно заорал Гор, когда понял, что это он и есть — Художник.

Мужчина уронил картину и, странно подпрыгивая, кинулся в темноту подворотни. Но куда ему было тягаться с физической формой гвардейца. Гор вмиг настиг преступника и повалил на землю. Тот даже не сопротивлялся — лежал молча и только тяжело хватал ртом воздух вперемешку с дорожной пылью.

Гвардеец сел прямо на поверженного врага, стараясь отдышаться. Когда более-менее успокоился, рывком поднял живописца и повёл к брошенной картине. Заставил мужчину поднять её, и уже с этим вещдоком двинулись в расположение части…

Подозреваемый сидел абсолютно голый на стуле со скованными за спиной руками. На лице растекалась пара синяков, на теле алели несколько ссадин, а изо рта сочилась тонкой струйкой кровь. И Гор сменил своих товарищей, изрядно подуставших от долгого допроса.

Когда вскрыли ношу неизвестного, окончательно стало ясно, что Гор поймал того самого, несколько лет державшего Город в страхе. На картине изображался королевский пир — огромные столы, заполненные яствами, бутылками с вином, экзотическими фруктами. Голые танцовщицы развлекали многочисленных гостей короля. А те, особо не глядя на красоток, активно поглощали угощение. И судя по изображению, этим они занимались уже довольно давно — фигуры сильно раздулись, отчего возлежавшие больше походили на хорошо надутые шары. Пасквиль, он и есть — пасквиль. Гору стало противно, даже не смотря на чудесно прорисованные яства. Он, конечно, был не против полакомиться чудесами королевской кухни. Большинство горожан в последнее время питались абы как — общий упадок коснулся и рынка, где исчезли и последние продавцы вместе с товарами.

— Это не моя, — в сотый раз повторял задержанный, вздрагивая при каждом резком движении гвардейца.

— А чего бежал? — иронично спросил Гор.

— А вы бы не побежали? Ночью-то. Да ещё и с картиной.

— Вот, вот. Я про картину и говорю. Колись, где мастерская…

— Я повторяю. Это не я рисовал. Я вообще рисовать не умею.

— Откуда тогда картина?

— Нашёл на рыночной площади.

— Куда нёс?

— Домой. Я живу неподалёку от дворцовой площади.

— А зачем тебе картина?

— Да хотел повесить на кухне. Там есть практически нечего, так хоть посмотреть, что господа-люди едят.

Гор ради нарисованных деликатесов и сам был не прочь повесить эту картину у себя под носом на кухне.

— Следственная группа уже выехала к тебе домой, вот там и поглядим насколько ты невиновен.

Пока ожидали итогов обыска, Гор сидел напротив задержанного, карауля того. Хотя… Судя по неестественно вывернутой правой ноге, бегать тайному живописцу не придётся ещё очень долго…

— Зачем вы его ловите? — неожиданно спросил задержанный.

— Как это зачем? Ты разве не видишь, что творится вокруг? — искренне удивился гвардеец.

— Ну, так художник-то причем?

Мужик начинал вызывать раздражение своими глупыми вопросами.

— Ты разве не слушаешь глашатая? Тот же доходчиво всё разъясняет по субботам — Художник своими картинами пробудил тень Инферно, что накрыла город. Люди сходят с ума от его картин…

— Люди всегда сходили, сходят и будут сходить с ума. На то они и люди. Существа слабые и подверженные влияниям. На моей памяти, когда ещё не было вашего Художника, люди уже сходили с ума.

— Да врёшь ты всё! — воскликнул Гор, возмущённый жутким поклёпом. — Когда не было Художника, даже Солнце светило ярче, трава зеленела и деревья были большими…

— Эх, молодой человек. Это вы просто были юным и не замечали ничего вокруг.

Задержанный вздохнул, дёрнул скованной рукой, словно хотел утереть капающую кровавую слюну. Понял, что ничего не выйдет.

— Художник, как зеркало, отражающее реальность. А то, что она кривая… Так нече на зеркало пенять…

У Гора даже дыхание перехватило от такой наглой лжи. Он же хорошо помнил и изобилие пряников в магазинах, и добрых улыбчивых гвардейцев, которых к слову, и не было тогда. Гвардию создали буквально перед самым появлением Художника, и первое время они даже на глаза не попадались.

— Ты кого защищаешь? Не хочешь, чтобы стало как раньше?

— Как раньше, уже никогда не будет. И