– Эй, хорош шептаться, старые пердуны, – рядовой харкнул в угол, словно был совершенно не заинтересован в результатах мытья бетона. – Докладывайте давайте.

– Ради Бога, товарищ генерал, не возмущайтесь. А то не пустит. Ему после У-17-Б все до фени. Скорей допуск доставайте. Номер три, – посоветовал полковник и сам зашуршал в кармане.

Генералу, истекавшему потом, пришлось подчиниться.

После предъявления документов полковник и рядовой, каждый со своей стороны, нажали кнопки в стене. Неизвестно откуда раздались призрачные звуки мелодии «Подмосковные вечера». Мелодия звучала так, словно её исполняет компьютер, и оборвалась неожиданно.

Парень весело подмигнул и открыл решетку хитрым, похожим на штопор ключом.

– Сговорчивого ты «лесника» привел, Палыч, не то что прошлый.

Гости вошли.

– Ваш – в последних апартаментах. Только умоляю, держитесь середины коридора, не то потешатся над вами, как над ягнятами бессловесными. – В голосе паренька звучала искренняя забота.

Когда третий пост остался далеко позади, генерал одними губами вымолвил:

– А кто был у вас в прошлый раз?

– Секретарь Совета Безопасности, – донесся с поста смех рядового, тут же сменившийся сильным кашлем. Хищно захихикало эхо.

«Ну и слух у него», – подумал генерал.

– Этот «пацан» Секретаря не пустил, – мрачно пояснил полковник. – Не захотел – и все.

Серый коридор сузился. Тени в призрачном свете неярких ламп убежали далеко вперед и превратились в многоруких чудовищ.

Во всех апартаментах было темно, хоть глаз выколи. Командиры двинулись вдоль затянутых крупной сеткой комнат. Есть ли кто-нибудь там, с другой стороны сеток, было непонятно. Но генерал чувствовал устремленные на него взгляды. Не злобные, не угрожающие, а заинтересованно изучающие. Так, наверное, смотрят патологоанатомы в прозекторской на какую-нибудь эдакую опухоль, обнаруженную в теле мертвеца.

– Титановая, – гордо сообщил полковник.

– Что? – не понял задумавшийся о своем товарищ Семен.

– Сетка, говорю, титановая. Из такого же металла, как последние подводные лодки.

– Ну и как, надежная? – генерал не забывал соблюдать начальственную вежливость.

– Не очень, – вздохнул товарищ Палыч.

Вдруг из апартаментов с табличкой «Мичман Жиба» что-то со свистом вылетело, щелкнуло по широкой генеральской груди, сорвало с неё одну из медалей – лопнувшей стрункой пискнула застежка, – брякнулось на бетонный неровный пол и с дребезжанием быстро поползло обратно в клетку. Медаль исчезла в крупной ячейке. Генерал растерялся, происшедшее живо напомнило рыбалку, а юркнувшая в ячейку сетки медаль – блесну.

– Что ж ты, Серега, делаешь такое! – возмутился полковник, однако к сетке не приблизился ни на миллиметр.

– Палыч, ну ты ж знаешь, хобби, – донесся спокойный бас, в котором явственно слышалась издевка.

– Это точно, – виновато повернулся гид к пунцовому командиру. – Он медальки коллекционирует. Уже штук пятнадцать наловил. Наловчился, гад, пуговицу на нитке метать.

Естественно, про хобби мичмана Жибы полковник не забыл. Но уж так хотелось сбить замаскированную спесь с товарища начальника, что мочи нет.

А генерал настолько растерялся, что сразу и не сообразил, что его умышленно подставили, а когда сообразил, то решил: ладно, сейчас не время, сам дурак…

– А почему не конфискуете?

– Кто ж к нему в апартаменты рискнет войти? – ответил Громов, понимая, что совершенно зря, на пустом месте зарабатывает штрафные очки, однако не в силах сдержать ироничную улыбочку. Ему показалось, что генерал ссутулился.

Полковник двинулся дальше. Генералу ничего не оставалось, как отправиться следом. Разбор полетов он мысленно отложил до возвращения на поверхность.

– Так, может, ему задание?.. Опять же – мичман, со спецификой флота знаком.

– Никак нет, товарищ Семен, – упрямо склонил лоб полковник. – Специальная комиссия Генштаба определила боевую мощь мичмана Жибы в четыре тысячи матахари…

– Извольте изъясняться в уставной форме, товарищ полковник, – буркнул генерал.

– Виноват: боевая мощь мичмана Жибы – одна мегатонна. Мне же приказано выделить бойца мощностью в десять мегатонн. А таковой у нас один: прапорщик Хутчиш. Последние апартаменты. Номер тринадцать.

– Почему тринадцать? – недовольно передернул плечами товарищ Семен. Как всякий дворцовый интриган, он был суеверен.

– Хутчиш сам себе такой номер выбрал. Сказал, так интереснее.

– И вы пошли на поводу? – Кажется, у генерала появилась возможность поставить полковника на место.

– Не сразу, – спокойно, как бы и не замечая генеральского негодования, ответил полковник. – Только когда предыдущий жилец, гвардии старшина Филиппов, тоже одна мегатонна, повесился на ленточке от бескозырки по невыясненным причинам… Однако вот и герой нашего романа. Апартаменты номер тринадцать.

Громов остановился и повернулся налево, к последним в ряду апартаментам. Дальше был тупик – коридор упирался в глухую стену, оштукатуренную «под шубу».

Генерал непроизвольно сглотнул. Пацан с третьего контрольного пункта просил их держаться середины коридора, полковник же легкомысленно подошел почти вплотную к решетке (эти апартаменты были оснащены не сеткой, а толстенной, самой что ни на есть решеткой), достал из нагрудного кармана миниатюрный пульт дистанционного управления с двумя кнопками и большим пальцем нажал правую. В апартаментах вспыхнул неяркий, какой-то пыльный свет, а полковник, убрав пульт, положил ладони на поперечный прут решетки и тихо, даже несколько заискивающе позвал:

– Толик?.. А, Толик?.. Вставай. У нас гости.

Генерал, осторожно выглянув из-за его плеча, не без злорадства отметил, что и Громова прошиб пот. Ага, не все коту масленица!

Апартаменты номер тринадцать были примерно шесть на девять. Из интерьера – лишь скромная облупленная тумбочка, да покосившаяся полка с семью-восемью книжками на ней, да узкая койка под полкой, да обшарпанный умывальник за койкой.

На койке, лицом к стене и тылом к гостям, лежал худощавый человек; даже до середины коридора, которую наученный горьким опытом товарищ Семен не покидал, доносилось ровное, здоровое посапывание.

«Спит, умница… – подумал полковник. – Или все же притворяется?»

«Притворяется, мерзавец… – подумал генерал. – Или действительно спит?»

Шалея от собственного безрассудства, он беззвучно достал из кобуры пистолет, с мягким щелчком дослал патрон и навел ствол на прапорщика Хутчиша – хотел посмотреть, как тот отреагирует. Ну, просто любопытно стало.

Человек не пошевелился, даже спокойное дыхание с ритма не сбилось.