– Именно так он и хотел, – прошептала в ответ Кэрол. Если судить по голосу, сегодня она была гораздо старше своих тридцати восьми лет.

Распорядитель похорон Роберт Мандерс взгромоздился на подиум в голове могилы и рассказывал скорбящим то, что они знали и без него.

– Светлый ум, – перечислял Мандерс достоинства почившего, – энтузиаст, которого отличала страсть к знаниям во всех сферах науки…

Кэрол думала о тех фокусах, которые Джон исполнял на вечеринках. Оливки у него исчезали неведомо куда. Из ушей изрядно подпивших дам он извлекал сливы. Кэрол попыталась улыбнуться, но не смогла.

– В конечном итоге, – прошептал Дуайт, – фокусы не спасают никого.

– Что?

– Все это очень грустно, – ответил Дуайт. – Только и всего…

– Между вами так же много общего, как между мной и каким-нибудь дамским угодником, – сказал как-то Джон, когда Дуайта не было поблизости. – Мне кажется, он женился на тебе из-за твоих денег.

Но Кэрол шутка не понравилась, о чем она не преминула заявить.

Дуайт приветливо кивнул своей знакомой, Лафайетт, стоявшей по ту сторону могилы. Кэрол перехватила этот знак внимания. Из всех деловых партнеров, с которыми так или иначе был связан Дуайт, эта Лафайетт нравилась ей меньше всех. Ее живот гордо нависал над черным кожаным поясом, испытывая на прочность серебряные пуговицы на белой шерстяной блузке. Кладбищенский ветер играл с ее длинным «конским хвостом», разбрасывая волосы по изборожденному глубокими морщинами лицу. Кэрол эта женщина всегда казалась ведьмой, и она с трудом могла представить, чтобы Джон Боуи, такой чудесный, лежавший теперь босым в сырой могиле, мог в жизни хоть словом переброситься с этой напыщенной ханжой.

Не исключено, что отсутствие гроба заставило консервативно мыслящего Мандерса побыстрее свернуть погребальную речь. Да, собственно, и сам Боуи свернул свою жизнь несколько более поспешно, чем ожидала Кэрол. С Болезнью не шутят. Хотя Кэрол, столько раз уже умиравшая, страшилась Болезни и смерти меньше, чем все остальные.

– Черт бы их всех побрал! – прошипел Дуайт. – Это невыносимо.

Кэрол, едва не касаясь губами уха мужа, прошептала:

– Заткнись, Дуайт!

У Дуайта с Джоном было так же мало общего, как и у этой ведьмы, Лафайетт. Обычно это страшно удручало Кэрол. Как это ее угораздило выйти замуж за человека, который ни в грош не ставит блеск и очарование ее любимого друга? Почему Дуайт никогда не смеялся шуткам Джона? Почему…

Но сегодня предметом ее горя был не Дуайт.

Хотя, стоило это признать, согласия между ними не было.

– Это потому, что он, в отличие от меня, ничем не интересуется и не задает вопросов, – сказал однажды Джон. Кэрол как будто наяву слышала голос Боуи. – Но у него множество других достоинств, пусть и скрытых.

Джон всегда шутил. Но, что было куда важнее, он заставлял Кэрол смеяться.

Кэрол посмотрела на губы Джона – как раз в тот момент, когда могильщики Лукас и Хэнк принялись лопатами бросать землю на его грудь и лицо. Затем своим внутренним слухом Кэрол услышала слова, которые Джон никогда не говорил и которые он наверняка произнес бы сейчас, если бы мог.

– Кому еще вы расскажете? – сказал бы Джон. – Кто-то обязательно должен знать. А что, если вы впадете в кому прямо сейчас, а Дуайт умрет, пока вы там будете находиться? Обязательно нужна страховка. Безопасность прежде всего. Меня больше нет. Сделайте так, чтобы мой дух и дух вашей матери были спокойны. Расскажите кому-нибудь еще.

– Нужно еще кому-нибудь рассказать, – неожиданно прошептала Кэрол. Дуайт повернулся к ней.

– Рассказать что? – спросил он.

Мандерс закрыл свою записную книжку, Лукас и Хэнк уже почти засыпали могилу, а Кэрол стояла и повторяла:

– Нужно рассказать кому-нибудь еще…

– Идем, дорогая, – сказал Дуайт, потянув ее за локоть в сторону, куда уже отправились остальные участники церемонии. – Обсудим это дома.

Только вот понял ли Дуайт, что она имела в виду? Кэрол была не уверена. Ну не может же он быть таким тупым! Ее мать, Хэтти, сразу бы сообразила и немедленно принялась бы разрабатывать детали плана «Б». И Джон бы сообразил.

Дуайт раскланялся с Лафайетт и повел Кэрол прочь от свежей могилы.

– Ну, что у тебя? – спросил он.

Кэрол двинулась к их экипажу.

– Что у тебя? – повторил Дуайт.

– Что у меня? У меня умер лучший друг. Только и всего.

– Поверь, я разделяю твои чувства, – отозвался Дуайт, догоняя ее.

Хотя Кэрол было и неприятно в этом признаться, но в отношении Дуайта Джон редко ошибался. А недавно ее муж вообще изменился. Десять, пять, даже три года назад Дуайт держал ее за руку, свободной рукой обняв за плечи, и готов был обсуждать с ней любую тему, которой она интересовалась.

Джон Боуи умер. Кто-то другой должен узнать о Воющем городе.

Хотя для Кэрол Эверс было невероятно тяжело рассказать об этом кому-то еще.

Когда-то она уже обожглась…

Сидя в экипаже, она открылась Дуайту, и обсуждение началось.

– Теперь никто, кроме тебя, ничего не знает, – сказала она, и страх оказаться беззащитной заглушил на время неизбывную печаль по умершему Джону.

– Не знает чего, дорогая? – спросил Дуайт с видом волчонка, отбившегося от стаи.

– Я говорю о своих состояниях. О коме. О приступах.

Дуайт кивнул, но Кэрол не смогла определить, что означал этот кивок.

– Никто теперь о них не знает, – сказал он.

– Кто-нибудь, кроме тебя, должен быть осведомлен. Если этого не будет… есть риск, что со мной поступят не так, как нужно.

Дуайт расхохотался.

Ошеломленная, Кэрол выпрямилась на своем сиденье.

– Тебе смешно?

– Как же не смеяться, Кэрол? Сама подумай, какова вероятность того, что ты немедленно впадешь в кому, а я, не дожидаясь твоего возвращения, отдам концы?

Он произнес это так беспечно, что Кэрол стало немного стыдно за то, что она разозлилась. И тем не менее…

– Если Хэтти меня чему-то и научила, так это не терять время в подобных случаях. Мы просто обязаны кому-то все рассказать. Когда я впадаю в кому, врач не способен даже пульс определить. И, черт побери, Дуайт, ты должен был сам завести этот разговор!

– Прости, Кэрол! Кому бы ты хотела рассказать?

Кэрол услышала отдаленное эхо хриплого дыхания. А, может быть, это просто дышат лошади, везущие их домой?

– Фарре.

– Горничной?

– Да.

Дуайт, подумав мгновение, произнес:

– Не думаю, что это подходящий вариант. Фарра болтушка.