— Она делает усилия, чтобы нравиться.

— И всегда находит нужное слово.

— Она на этом не остановилась и пошла еще дальше. Вы знаете,теперь у нее такой же пуловер, красивый и хорошо сделанный.

— И Генриетта его носит?

— Конечно. Она ничего не делает наполовину! — И он некажется на ней таким противным?

— Нисколько, пуловер ей очень идет!

— Вот-вот! — подхватила леди Эндкателл. — Именно в этом всяразница между Генриеттой и Гердой. Все то, что делает Генриетта, получаетсяхорошо и складно. Я уверена, что если уик-энд пройдет удачно, то этим мы будемобязаны ей. Она будет мила с Гердой, она будет развлекать Генри, она будетподдерживать хорошее настроение у Джона, и, мне кажется, Дэвид будет очень радее присутствию.

— Дэвид Эндкателл?

— Да, он прибудет из Оксфорда, а может быть, из Кембриджа.Мальчики в этом возрасте очень трудные, особенно — если они из интеллигентнойсемьи. Это как раз тот случай… Они могли бы подождать, пока станут постарше, итогда уже играть в интеллектуалов. Они смотрят на вас круглыми глазами и либосовсем не открывают рта, либо говорят слишком громко, чтобы обратить на себявнимание. Несмотря на это, я полагаюсь на Генриетту и в отношении Дэвида. Онаобладает чувством такта и знает, о чем вести беседу. Впрочем, поскольку онаскульптор, он проявит к ней известное уважение. Вы знаете, она не относится кчислу художников, которые лепят головки ангелочков. Она делает крупные икрепкие вещи, такие, как этот странный кусок из гипса и металла, который она впрошлом году экспонировала в «Модном салоне художников». Это произведениенесколько напоминало лестницу, как отметил критик Робинсон, но называлось оно«Размышления на восходе» или что-то в этом роде. Такие произведения — как разто, что нужно, чтобы произвести впечатление на мальчиков типа Дэвида. Для меня,признаюсь, это непостижимо и непонятно. Но она создала и вещи, которые я оченьлюблю, ее «Плакучий ясень», к примеру…

— Я согласна, — сказала Мидж. — Талант Генриетты иногдапроявляет себя. Кроме того, это очаровательная женщина.

Леди Эндкателл поднялась. Стоя у окна, она рассеянно играласо шнуром, приводящим в действие штору. Она прошептала:

— Для чего эти кисточки?

— Какие кисточки?

— Да на конце этого шнура. Что они тут делают? А почему кверхушкам оград приделывают ананасы? Для чего? В этом должен быть какой-тосмысл. Вместо этих кисточек могли бы быть груши или сосновые шишки. Но нет,именно кисточки, всегда! Это интересно…

— Моя дорогая, не отклонились ли вы от своей темы Ведь выпришли сюда, чтобы поговорить со мной о уик-энде. Я не вижу, впрочем, что васбеспокоит. Если вы не будете ошеломлять Герду быстрым разговором, если доверитеГенриетте дрессировку молодого интеллектуала, в чем тогда затруднения?

— Для начала существует Эдвард. Он должен приехать.

После короткого раздумья Мидж спросила:

— Но какого дьявола вы его пригласили?

— Как раз не я его приглашала! — воскликнула леди Эндкателл.— Он сам себя пригласил. Дал телеграмму и попросил разрешения приехать. Вы егознаете с его обидчивостью. Если бы я ответила ему «нет», мы бы его большеникогда не увидели здесь. Он такой!

Мидж кивком головы выразила согласие. Да, Эдвард был таким.Она представила себе его красивое лицо с тонкими чертами, легкой ироническойулыбкой. Да, в нем таилось большое обаяние. Как и в Люси…

— Милый Эдвард! — как эхо повторила мысли Мидж ледиЭндкателл. С некоторым раздражением она продолжала:

— Решится ли Генриетта выйти за него замуж? Она влюблена внего, я это знаю. Если бы они были здесь без Джона… Но Эдвард во всем уступаетДжону. Кажется, он теряет все то, что другой выигрывает. Вы понимаете, что яхочу сказать?

Мидж снова кивнула.

— Я не могла отменить приглашение супругам Кристоу, с нимивсе было условлено давно. Но я предчувствую, Мидж, что нам предстоят трудныеденьки. Дэвид будет сидеть сычом и грызть ногти, Генриетта — пасти Герду, чтобыта не чувствовала себя одиноко, Джон будет так блистателен, а бедняга Эдвард,конечно, стушуется…

— Составляющие пудинга тоже не особенно вдохновляют, —пробормотала Мидж.

Люси улыбнулась.

— Иногда, — задумчиво произнесла она, — дела улаживаютсясами по себе. В воскресенье к ленчу у меня будет детектив. Это немногоразвлечет нас, как вы думаете?

— Детектив?

— Ну да, — объяснила леди Эндкателл. — Тот, которого мывстретили в Багдаде, когда Генри был там верховным комиссаром. Он приехал, непомню по какому поводу, и был у нас на обеде с несколькими служащими иофицерами. Пришел в белом фланелевом костюме с красивым цветком в петлице ичерных остроносых туфлях. Я не могу представить себе его лицо — забыла, потомучто его занятие не вызывает у меня восторга. Мне казалось, его интересовало некто убил, а почему. Когда люди становятся мертвыми, причина уже не имеетзначения. Для чего устраивать возню вокруг их смертей?..

— Этот джентльмен находится по соседству, потому что вокруге совершено преступление? — спросила Мидж.

— Слава богу, нет. Вы знаете, здесь недавно появились двеновые виллы, такие странные — с этими балками, о которые все стукаютсяголовами. Обе причудливо разукрашены. А эти маленькие садики, которые ни на чтоне похожи! На первом этаже живет какая-то актриса, я думаю, что он занимаетвторой. Кажется, лондонцы любят такого рода строения, вероятно потому, что ониживут здесь не постоянно, как мы…

Леди Эндкателл замолчала на несколько секунд, прошлась покомнате, затем продолжила:

— Дорогая Мидж, я вас благодарю за помощь, которую вы мнеоказали.

— Мне кажется, я вам помогла совсем немного.

— Вы думаете? — леди Эндкателл нарочито выказала удивление.— Как бы там ни было, — продолжала она, — вы сейчас снова заснете и будетеспать до завтрака. А когда вы встанете, вы можете снова быть невежливой.

Мидж удивилась в свою очередь:

— Снова? Почему? — Поняв, она расхохоталась и добавила:

— Вы тонкий психолог, Люси!

Леди Эндкателл улыбнулась и ушла. Проходя мимо открытойдвери ванной, она заметила на газовой плитке чайник, и у нее мелькнула мысль:Мидж не получит вовремя свой чай. Что ж, она сама ей его приготовит. Люсизажгла под чайником газ, затем прошла по коридору и повернула ручку двери,ведущей в спальню мужа. Но сэр Генри Эндкателл, дальновидный администратор,знал свою жену. Он очень ее любил, но утренний сон тоже был ему дорог. Дверь былазаперта.