Некоторое время Дари стояла, закрыв глаза, окончательно успокаиваясь после бури потусторонней силы, вызванной ее волей. Затем она вздохнула, еще раз убедилась в том, что с историей покончено, и продолжила путь.

Ночь отнюдь не была тихой: шумели листья, перешептывались травы и копошился в кустах кто-то, кого лучше не замечать. Асфальт под ногами казался черным, словно после недавно пролившегося дождя. Ветер — холодным и промозглым, совсем неподходящим для лета. Впрочем, неудивительно: после удушающей жары пришел циклон, и лето жаркое вновь превратилось невесть во что, как часто вздыхал Некр, тоскующий по тропическому климату своей изначальной родины.

Дорожка — не особенно широкая для двоих, идущих бок о бок, — вскоре расширилась, и света стало больше. Теперь ее освещали не только высоченные желтоватые фонари, но и гирлянды маленьких разноцветных светлячков, украшающих ветви деревьев. Справа и слева от дорожки вереницей шли тусклые фонарики, их батареи копили солнечную энергию днем, а ночью отдавали ее окружающему миру. Кое-где, правда, стройная линия была нарушена: кому-то захотелось, если не обогатиться за чужой счет, то хотя бы разжиться светильником на халяву. Люди — есть люди.

В лицо внезапно дохнуло холодом, Дари поморщилась от сладковатого запаха и тотчас остановилась, сведя лопатки и словно превратившись в соляной столб. На затылок будто надавил ледяной палец. Прикосновение тотчас исчезло, но в отместку по шее сзади полоснул, как ножом, чей-то пристальный взгляд. Тело действовало само, на опережение. Следующим должен был последовать удар в сердце, но Дари резко ушла в сторону, рассекла ребром ладони воздух, крутнулась на каблуках, вырисовав идеальный знак подчинения и… с шумом выдохнула, поскольку рядом никого не оказалось.

— Хорошо, предположим, что у меня просто сдают нервы, — произнесла она вслух. Ветер донес неслышный смех, либо же воображение вдруг разыгралось. — Так или иначе, но я здесь вовсе не для игры в прятки. Захочешь сразиться, буду ждать.

Впереди, за восьмиугольной чашей фонтана маячили темные силуэты тех, кто, как и она, явился посмотреть на свершившееся: безликих сотрудников правопорядка в светоотражающих костюмах и… существ, людским взорам не подвластных. Немудрено, впрочем.

Когда Дари подошла достаточно близко, на нее обернулось сразу несколько голов — людских и не очень. Ей ожидаемо преградил путь какой-то сержантик, но тотчас отошел в сторону стоило показать удостоверение.

Плохое место — самое неудачное в парке. Наверняка, не раз именно здесь дети разбивали коленки и собирались стайки агрессивных подростков. А пока не подойдешь — не скажешь: светло, дорога прямая и ровная, лавочки. Светосберегающие фонарики были и здесь, тусклый кругляш одного из них заляпан алой кровью.

— Тело уже увезли.

— Жаль, — равнодушно произнесла Дари. Не вызывал сомнений тот факт, что не дождались ее специально: отчего-то у полицейских в крови на дух не переносить помощников, ну да… черт с ними. Она разберется и так, а с телом предоставит возиться Дерку, а лучше Некру. — Во сколько вы приехали?

— Три сорок пять, — ответил невысокий полный человек в штатском. Дари обратила на него внимание исключительно из-за очков с голубоватым отливом линз в черной квадратной оправе — оригинальный аксессуар, полицейским такой несвойственен.

— Хорошо, — скорее всего, множество находящихся здесь людей считали ее последней дурой. Дари не собиралась выяснять у них главных, по их мнению, вещей: ни пола и возраста убитой, ни как именно нанесена смертельная рана, улики, само собой, ее тоже не интересовали. Зачем лишняя говорильня, если все видно и так?

Дари совсем немного сощурила глаза, рассматривая бледную копию убитой девушки. Для нее астральное тело — вернее, энергетический слепок с тела настоящего —  практически не отличалось от реального, уже увезенного в морг.

— Лет двадцать пять, миниатюрная, светлые волосы, глаза бледно-серые. Вначале оглушена, потом заколота в сердце, — она могла побиться об заклад, что полицейские, застывшие за ее спиной, переглянулись. Оборачиваться она не стала: боялась не совладать с лицом и злорадством в глазах — ни к чему злить людей понапрасну, а вот слегка щелкнуть по носам — отчего бы и нет?

— Все так, Шерлок. Только вначале закололи, а уже затем она ударилась головой.

Чушь, и первый же эксперт это подтвердит, но нет ни малейшего смысла спорить. Нечто настойчиво блестело в шаге от жертвы — в кустах. А еще астральное тело было словно запорошено серебряным песком, оно сияло капельками чистейшей силы, которой у обычного человека просто не могло быть.

— К тому же она не блондинка, а шатенка.

— Крашеная, — вставил еще один полицейский, кажется, к неудовольствию первого. Ах, да. Остаточное тело не передает искусственно нанесенных красок: ни макияжа, ни химических составов, которым люди этого времени меняют цвет волос, ни одежды. Девушка лежала, как она есть, в своем естественном виде, соответственно, и сказать о ней ничего точнее не выходило. Она могла быть как студенткой, засидевшейся в гостях, так и проституткой, которую зачем-то понесло в парк. А еще она могла гулять здесь со своим кавалером, который специально привел ее на плохое место, где и убил.

— Я могу подойти?

— Если туфельки не боитесь запачкать.

— Ах, как остроумно, — туфли она скинула. И вовсе не из опасения налепить на каблуки грязь. Дари поморщилась от могильного холода, пронзившего ее через подошвы, постояла пару секунд, привыкая, и двинулась к «телу».

Очень странный остаточный шлейф. Откинутая за голову бледная рука, на ней — тонкий золотой браслет с сердечком — единственное постороннее украшение, буквально впечатавшееся в посмертный слепок тела. Непростое украшение, но об этом можно подумать потом. Три одинаковых гематомы на плече — треугольные, словно специально сделанные печаткой (может, и действительно, специально). Они, разумеется, прижизненные, а это означает, что убийцу своего она знала. Если, конечно, это он… Загадки, одни загадки. Причем такие, ответы на которые не очень хочется искать. Сколько времени уже не происходило ничего подобного? Бывало, метаморф с ума сойдет (у них подобное случается часто) или ведьма сживет соперницу со свету — рутина. Но, чтобы некто начал собирать силу таким образом, лет двести не случалось… по крайней мере в этих краях.

Цель убийцы больше не вызывала сомнений, и это было прискорбно. Не в смысле понимания, конечно. Девушка — жертва, ее убили не из извращенного желания близости или власти, не потакая природной кровожадности и больной психике, а ради силы — того могущества, которое подвластно очень немногим. И значит, это дело Дари, Некра и остальных гильдейских, никак