Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На стене, за спиной у Элис, висит обложка нашей книги, аккуратно заключённая в рамку. Прямоугольник похож на те, в которых пишут мысли персонажей комиксов. Мне обложка всегда напоминает о Нейте. Или, точнее, о том, что Нейта больше с нами нет. Конечно, он не умер. Но как будто застрял где-то в придорожном кафе, задержался в пути и никак не доберётся до дома. Жизнь… слишком дорого обошедшаяся остановка… смерть. А ещё, глядя на обложку, я думаю: «Как же глупо было надеяться, что стоит мне создать героя новой книги, похожего на Нейта, и случится чудо: жизнь вернётся в полумёртвое тело моего брата». Вот так. Каждый раз при взгляде на обложку меня будто дважды бьёт током. И Нейта я потеряла, и глупые надежды не оправдались. Рамку мне подарили родители, и лишь поэтому я не снимаю обложку со стены.
– Как ты считаешь, нас узнают? – спрашиваю я Кейти.
– Ещё бы! – уверенно отвечает она. – Вы же написали бестселлер, а Элис Аниме к тому же перепихнулась с Расселом Джонсом.
– Вот уж от чего я бы точно не отказалась, – бормочет Элис, хмуро читая что-то на экране смартфона.
Кейти с весёлым смехом перебрасывает копну рыжих волос с плеча на плечо. Она отрастила короткое каре, и новая причёска ей очень идёт.
– Уж мы-то знаем, как всё было. А остальным невдомёк!
Элис буравит нас с Кейти чернильно-синими глазами.
– Я стояла рядом с ним на «Комик-Коне». Один раз. Конечно, был бы у него супергибкий и супердлинный одноглазый змей, другое дело, а так… – Пожав плечами, Элис возвращается к экрану смартфона.
– «Его одноглазый змей проскользнул незаметно, даже юбка не шелохнулась». А как вам такая фраза? – спросила я.
– Класс! – отозвалась Кейти. – По литературному мастерству тебе гарантирована высшая оценка с плюсом. Да и Элис тоже. Не пойму, чего вы дёргаетесь? Вы же написали бестселлер!
– Хочется стать нормальной, обычной студенткой, – вздыхаю я.
Все молчат. Слишком явно мои слова напоминают о странностях, которые нам довелось пережить совсем недавно.
Вздохнув, Элис запихивает телефон в задний карман. На её лице написано желание врезать кому-нибудь по физиономии.
– Что случилось? – спрашиваю я.
– Ничего, – принуждённо улыбается она.
«Ясно. Плохой отзыв на книгу».
Элис прячет от меня критические рецензии с тех пор, как я разрыдалась, увидев низшую оценку нашей книги. Однако то дело прошлое, теперь меня голыми руками не возьмёшь.
– Не бойся, я не заплачу.
– Тут приятного мало, – морщится Элис. – Даже меня отметили в комментариях. Пришло же в голову…
Я протягиваю к ней руку ладонью вверх. Пусть покажет отзыв, я больше не та размазня, что раньше. Однако Элис не сдаётся.
– Виола, я серьёзно. Не читай эти глупости. Здесь многовато… личного.
Я не шевелюсь, с безмолвной решимостью ожидая, когда на моей ладони появится телефон Элис.
Подруга вздыхает и неохотно, нарочито медля, открывает на экране страницу с новой рецензией.
– «Антиутопия дейли», – бормочу я. – Они же публиковали рецензии на «Песнь повешенных», когда книга только вышла.
Это очень популярный сайт. Его читают толпы фанатов. Одних подписчиков у «Антиутопии дейли» больше миллиона. Что и говорить, их восторженный отзыв здорово помог нам в самом начале продаж.
Элис пожимает плечами.
– Я же говорю: приятного мало. Они понизили рейтинг нашей книги с пяти звёзд до одной.
– А разве так можно? – спрашивает Кейти, пристраиваясь рядом со мной, чтобы тоже прочесть комментарии.
– Им всё можно, – вздыхает Элис.
Пробегая глазами ровные строчки, я чувствую, как моя решимость противостоять плохим новостям быстро испаряется, а колени начинают мелко противно подрагивать.
Как вам уже известно, мы с восторгом приняли роман Салли Кинг «Танец повешенных», где автор пишет о генетически модифицированных людях, гемах, которые подчинили своей воле обычных, как мы с вами, немодифицированных, дефектных граждан – то есть дефов. Элис Чайлдс и Виола Миллер написали продолжение к истории мисс Кинг и назвали его «Песнь повешенных». Когда сиквел увидел свет, мы, как вы помните, с радостью поставили этому произведению высшие оценки. Однако с тех пор у нас в «Антиутопии дейли» кое-что изменилось, и мы решили обновить ту, первую, рецензию. К сожалению, ребята, в первый раз мы поспешили с восхищёнными аплодисментами. «Песнь повешенных» фальшива от первого до последнего звука.
– А вот музыку сюда приплетать не надо, двуличный прыщ, – бормочет Кейти, заглядывая мне через плечо.
После трагической гибели Розы Уиллоу объединяется с Эшем, Баббой и, конечно, Торном – другими персонажами так полюбившейся нам книги Салли Кинг. Эмоции в этом кругу единомышленников зашкаливают, как среди зрителей шоу Джереми Кайла. Однако каким-то чудом наши революционеры всё-таки устраивают переворот и отправляют в супертехнологичную тюрьму президента-гема. В правительстве появляются новые лица, к примеру, папочка Уиллоу. Всем крупным городам предписано освободить дефов под наблюдением особого Совета. В Лондонский совет входят Эш, Уиллоу, Бабба и Торн, и вскоре на всех уровнях власти разворачиваются жёсткие столкновения мнений и сил. Не хуже, чем в шоу Джереми Кайла.
Единственным глотком свежего воздуха хочется назвать нового героя книги по имени Нейт. Это юный деф, наделённый необыкновенной сообразительностью и остроумием, который тоже становится членом Лондонского совета. Нейт – сирота. Согласитесь, заезженный литературный приём, однако нас в этом герое привлекает его незамутнённый взгляд на мир. К сожалению, даже Нейт не спасает «Песнь повешенных». И честно говоря, попытки Миллер выжать слёзы у читателей, используя плачевное состояние своего брата, достойными не назовёшь.
Я из последних сил сдерживаю обиженный всхлип, а Кейти сжимает моё плечо, видимо, прочитав те же строки.
Книгу венчает открытый финал. На наш взгляд – совершенно провальная попытка создать утопию. Единственное, что кардинально изменили авторы сиквела, – разрушили виселицу, а вместе с ней исчез и танец повешенных, с которым связаны самые захватывающие эпизоды романа Салли Кинг.
Подводя итог, скажем, что Чайлдс и Миллер лишили антиутопию самых лучших её элементов. Фактически вырвали с корнем «анти», оставив нам нечто лишь отдалённо напоминающее утопию. Салли Кинг, наверное, переворачивается в гробу, и мы ей искренне сочувствуем.
«Какая гадость…»
Мы с Элис вложили в «Песнь повешенных» столько труда. Мы писали и медленно, маленькими шажками возрождались к жизни после комы. А этой рецензией меня будто выставили на потеху хохочущей толпе… голую.
«К чему эти критики упомянули Нейта и его болезнь? За что так несправедливо обвинили меня?»
