Обитель была не так уж густо населена: сорок три воспитательницы да я. И ни одного мужчины. Все, что нужно для жизни, мы выращивали и делали сами. За стены Обители не выходили. Я ни разу не видела, чтобы ворота открывались.

Но теперь все изменится. Я предвкушала грядущие перемены, как сладкоежка предвкушает кусок любимого торта. Еще ничего не случилось, а от восторга уже кружилась голова. В груди росла и ширилась эйфория.

Я была счастлива, не подозревая, что суженый принесет в мою жизнь вовсе не радость, а новые проблемы. Но скажи мне кто в тот момент, что лучше остаться навсегда в безопасных стенах Обители одиноких, я бы подняла его на смех. Кому нужна безопасность, когда впереди ждут приключения?

* * *

— Проснулась, проснулась! — посыльный несся по коридору, размахивая над головой вскрытым конвертом.

В его обязанности входило проверять почту из Обители одиноких в поисках одного ответа. Сотни раз, читая послание, он натыкался на короткое, неприятное слово — «нет». Докладывать о нем всегда было тяжело. Сир злился, мог даже подзатыльник отвесить. И сегодня посыльный не ждал иного. И вдруг — «да». Да! Может, его, наконец, похвалят или даже медяк дадут…

— Проснулась, — выдохнул он, тормозя на пороге кабинета.

— Кто проснулась? — мужчина за письменным столом нахмурился. Мало того, что посыльный ворвался без стука, так еще несет околесицу.

Вид у Корвина Д’Эсте был грозный. Впрочем, как всегда. Проработав в Замке на скале без малого двадцать лет, посыльный не мог припомнить, чтобы глава Черного клана хоть раз улыбнулся. В свои тридцать лет Корвин крепко держал власть, не находилось дурака рискующего ему возразить. Жесткий, но справедливый — говорили о нем. А представительницы слабого пола добавляли с придыханием: невероятный. Что именно они хотели этим сказать, посыльный не знал, но, судя по тому, как девушки закатывали глаза и млели, они имели в виду что-то приятное.

— Она, — посыльный запыхался, все-таки через пол Замка бежал, — она… проснулась. Они пишут — «да».

— Дай сюда письмо, — Корвин раздраженно махнул рукой.

Получив желаемое, взглянул на лист, но прочел лишь короткое «да». Он перевернул письмо, посмотреть имя отправителя и тут же вспомнил о договоренности, что уже долгие годы существует между Черным кланом и Обителью одиноких. Будущих жен для глав клана растят именно там. В тайной переписке Старшая воспитательница из раза в раз отвечает всего на один вопрос: «Проснулась ли магия их воспитанницы?». Чтобы недруги не догадались о смысле послания, она пишет либо нет, либо да. Коротко, зато по существу.

В то мгновение, когда Корвин понял от кого письмо, бессмысленное «да» превратилось в долгожданное «ДА!».

— Вели советнику немедленно явиться в мой кабинет, — сжимая лист, словно боялся его потерять, приказал Корвин посыльному. — И держи язык за зубами.

Мужчина наложил на губы знак молчания, прежде чем выскочить в коридор, а Корвин подумал: этого мало. Лучше проконтролировать. Это не та новость, которой он хочет делиться. Взмахом руки он послал вслед за посыльным дух смерти. Мужчина свое отслужил.

Корвин не горел желанием убивать, но так было надо, а он привык поступать "как надо". Он будто вживую услышал голос отца — глава обязан в первую очередь печься о нуждах и интересах клана и только после о своих. Так Корвин и жил: сперва клан, а уже потом, если повезет, он. Но везло редко.

Он тряхнул головой, сбрасывая с лица черные волосы. Челка, разделенная пробором, вечно лезла в глаза. Давно пора подстричься, да все некогда. Черный клан переживал не лучшие времена. Проснувшаяся магия у дочери Серого клана пришлась как нельзя кстати. У девчонки Корвин заберет всю мощь ее благодати. Главное, сделать все правильно.

Советник Дамиан не заставил себя ждать. Явился во всем своем великолепии — черная мантия, зализанные назад, блестящие, словно отполированная столешница, волосы. Его лисья морда вызывала у многих изжогу, но Корвин доверял ему на сто процентов. Советник ни разу его не подводил. Не говоря уже о том, что Дамиан практически вырастил его. Он был куда добрее с ним, чем родной отец, которого Корвин всю жизнь боялся, ненавидел и боготворил.

— Обязательно было убирать посыльного именно сейчас? — кривился Дамиан. — Его кровь забрызгала мою мантию.

Он указал рукой на черную ткань.

— На ней все равно ничего не видно, — отмахнулся Корвин. — Не удивлюсь, если она насквозь пропитана кровью. С твоими-то наклонностями.

— Зачем звал? — поджал губы советник, а после с едва различимой издевкой добавил положенное обращение: — Сир.

— Проснулась магия девчонки, а, значит, она готова к инициации.

— Ты получил письмо из Обители? — оживился советник.

Прочитав самое короткое в мире послание, он пригладил и без того идеально прилизанные волосы.

— Надеюсь, ты помнишь схему? — указал Дамиан на стену, где висела та самая схема.

Настал черед Корвина морщиться. Он ненавидел эту схему. С малолетства зубрил ее наизусть. Выучить короткий список было несложно, раздражала необходимость постоянно его повторять.

— Не заставляй меня произносить это вслух, — простонал Корвин.

— Не буду, — кивнул Дамиан. — Но советую лишний раз обдумать все пункты и то каким образом ты подведешь девушку к нужному тебе.

— Обдумаю. И подведу. Не сомневайся. Я устал от ожиданий и намерен взять свое.

— Рад это слышать. Так зачем, на самом деле, ты меня звал?

— Ты отправишься за девушкой и привезешь ее в Замок на скале.

— Нет, — Дамиан говорил спокойно, даже тона не сменил, но Корвин слишком хорошо его знал. Это «нет» несокрушимо. Спорить и настаивать бесполезно.

— Почему?

— Ты должен сделать это сам. И для этого есть несколько причин. Во-первых, — сел на любимого конька советник — перечисление, — чем раньше девушка увидит тебя, тем лучше. Приехав за ней лично, ты превратишься в ее спасителя, это вызовет симпатию. Во-вторых, я бы не доверял столь ценное сокровище другому. Даже мне. В-третьих, я не возьму на себя такую ответственность. Что если девушку убьют или осквернят? Что в этом случае ты сделаешь со мной?

— Уничтожу, — без обиняков сказал Корвин.

— Вот именно. Ты должен сделать это сам, — повторил Дамиан. — Нельзя подпускать к ней других мужчин. Невинность этой девушки слишком большой дар для того, кто ее получит.

Корвин закрыл лицо руками. Ехать ужасно не хотелось. Но иного выхода действительно нет. Как говорят мудрецы: если надо что-то сделать хорошо, делай это сам.

— Подготовь все к моему отъезду, — произнес Корвин. — Выбери верных людей, человек двадцать для охраны.

— Думаешь, будут нападения?

— Слишком многие мечтают опрокинуть Черный клан. Такого случая они не упустят.