Селеста покачала головой и взяла его за руки. Она нежно провела пальцами по внутренней стороне его ладоней. Натаниэль вздохнул.

– Тебе нужно с кем-то об этом поговорить. Не со мной, так с кем-нибудь другим.

– Ну вот чего ты придираешься? Обычно ты только радуешься, когда мне нечего сказать. – Он не мог видеть, как уголки губ на ее лице приподнялись снова. С ним было так легко говорить, так легко смеяться. Раньше Селеста и подумать не могла, что однажды между ними все будет вот так.

Натаниэль притянул Селесту к себе, и она инстинктивно сжала его руки еще крепче.

– Неправда. Я радуюсь, когда ты всем довольна и тебе не на что пожаловаться. Так что хватит молчать. Поговори со мной.

На этот раз вздохнула Селеста. Девушка не знала, готова ли говорить о своих чувствах. Внутри царил хаос, который она никак не могла упорядочить.

– Что ты хочешь услышать? Я выяснила, кто мои родители. А теперь они оба мертвы.

Несмотря на то, что те памятные события произошли три недели назад и все их участники постепенно возвращались к своей обычной повседневной жизни, Селеста до сих пор никак не могла оправиться от случившегося. Слишком нереальным казалось то, что она раскрыла величайшую тайну своей жизни. К своему удовольствию или нет, значения не имело.

– Эстель умерла за тебя.

Голос Натаниэля был нежен, и его руки сомкнулись вокруг любимой. Селеста взглянула на белый камень с именем матери.

– Это ничего не меняет. Она была на стороне атеистов, и если бы не решила спасти меня от гибели, то пошла бы с ними. Кто знает, какую роль она на самом деле играла в их рядах?

Селеста подозревала, что ее мать поддерживала с лидерами атеистов связи более глубокие, чем они предполагали. Но этого им никогда не узнать.

– Конечно, меняет. Неужели ты думаешь, что она бросилась бы на эту стрелу, если бы уверенно стояла на стороне атеистов? Или позаботилась бы о том, чтобы нас нашла королевская армия?

Селеста покачала головой.

– Она не сделала этого ни для меня, ни для детей Божьих. Я видела ее ауру. Она ни в чем не раскаивалась. Я считаю, что она, скорее всего, не хотела ставить под угрозу первоначальный, настоящий план атеистов.

Эстель предала собственного мужа. Ради атеистов. Селеста была в этом уверена. Этой женщине было все равно, что атеисты захватывают и убивают людей. Тогда почему ее должно было волновать то, что один из Божьих детей погибнет? Разве не это, в конечном итоге, было тем, чего и хотели атеисты? Гибели всех Божьих детей. Не важно, каким способом.

– Прекрати убеждать себя в этом. Мир не делится только на черное и белое. Ведь она, в конце концов, дважды спасала тебе жизнь.

Губы мужчины оказались прямо у ее уха, и Селеста прикрыла глаза. Когда Натаниэль был так близко, ей хотелось многого. Но только не говорить о матери. Жрица уже привыкла к этой близости, к запаху и теплу тела Ната.

– Ты говоришь так только потому, что сам видишь все исключительно в оттенках серого.

– Точно. Я ведь тоже был не на той стороне, помнишь?

Селеста развернулась в объятиях Натаниэля так, чтобы видеть его лицо. Зеленые глаза Ната весело блеснули, и девушка не смогла удержаться от смеха:

– Как я могу это забыть? Ты столкнул меня с крыши.

– Исключительно для того, чтобы спасти тебе жизнь. Ты могла бы проявить хоть толику благодарности.

Она приподняла бровь и хмуро взглянула на него. Благодарность? Это что, шутка? Если вернуться в памяти в тот день, то благодарность – последнее, о чем она могла подумать. Но блеск глаз Ната и улыбка, изогнувшая его губы, пробудили в девушке совсем другие чувства. Селеста наклонилась вперед и прижалась губами к губам Натаниэля. Его поцелуй был вкуса кофе и настолько страстным, что у нее перехватило дыхание.

Здесь, среди дворцовых садов, они могли позволить себе близость. Но на публике Натаниэлю и Селесте приходилось играть свои роли. Нат был будущим королем, а она, жрица, – одной из его потенциальных невест. И хотя после событий в Сильвине Селеста считалась фавориткой Сына Солнца, оба они не хотели публично демонстрировать свою привязанность. Это правило, которое Селеста установила сама.

Она была бы только рада его нарушить. Селеста следовала всем инструкциям и выполняла все свои обязанности, но ощущение губ Натаниэля на собственных губах стоило каждого возможного проступка.

Слишком быстро его губы оторвались от ее губ, и Натаниэль одарил девушку извиняющейся улыбкой:

– Надо быть осторожнее.

Натаниэль встал и поднял на ноги жрицу. Он был выше Селесты на целую голову, и девушке приходилось смотреть на него снизу вверх. Нат, нахмурившись, взглянул на девушку и заправил ей за ухо прядь ярко-рыжих волос.

– Тебе и правда нужно с кем-то об этом поговорить. – Он прочистил горло и притянул Селесту к себе. – Кстати, я считаю наше правило совершенно бессмысленным. Почему я не должен целовать тебя на публике? Мы ведь вроде как уже помолвлены.

Рассмеявшись, Селеста заглянула Нату в глаза, а затем посмотрела на свои неокольцованные пальцы.

– Ну, вообще-то нет, или я что-то пропустила? Пока что существуют еще две женщины, которые могут претендовать на роль твоей потенциальной невесты. И потому целоваться на публике нам не подобает.

Как будущий король, Натаниэль должен был выбрать себе в невесты одну из жриц. И это решение должно быть принято в течение года. С тех пор, как он был призван, прошло всего несколько месяцев. Время принимать решение еще не настало.

– Только не говори мне, что каждый король придерживался этого дурацкого правила. Как будто кто-то из них ждал целый год, прежде чем поцеловать одну из жриц. И вряд ли дело было только в поцелуях.

Селеста потупилась. Она чувствовала, как жар приливает к ее щекам. Для Натаниэля эта тема была совершенно нормальной, и если бы это зависело от него, то они бы пошли уже гораздо дальше. Но Селеста была жрицей. Ожидалось, что она вступит в брак чистой и непорочной девой.

– Ты можешь передумать, – тихо произнесла жрица, не поднимая глаз от груди Натаниэля. Вот что пугало Селесту больше всего. Да, некоторые уже считали девушку невестой Натаниэля, да, они обменивались тайными поцелуями, но все же Натаниэль мог передумать. Он мог бросить ее в любое время. И до сегодняшнего дня жрица не была уверена в том, что и сама не хотела этого. Селеста еще не была готова окончательно связать свою судьбу с Натаниэлем.

– Ты тоже. Ты, может, в итоге выберешь Кая или Элио. А я с чем останусь?

Селеста в ужасе посмотрела на него, но Натаниэль тут же рассмеялся.

– Кая? Ты серьезно? – Сама мысль о желании связать собственную жизнь с Каем была абсурдной. В сознании промелькнула еще одна мысль – о том, что она вообще не собиралась связывать себя с кем-то. В том числе и с будущим королем.