Горе народа было моим горем, его радости моими радостями. Я никогда не думал обособить себя от народа, от его судьбы.

Историческая судьба марийского народа была неотделима от общероссийской и определялась развитием революционного освободительного движения.

С. Г. Чавайн поступил в Казанскую инородческую учительскую семинарию в 1904 году.

Открытая в 1872 году семинария, по мысли ее основателя Н. И. Ильминского, преследовала миссионерские цели, готовила учителей, способных в национальных начальных школах на национальных языках осуществлять «религиозное и патриотическое» воспитание и обучение и способствовать «обрусению инородцев и совершенному слиянию их с русскими и по вере и по языку».

Первые десятилетия существования семинария как будто бы оправдывала свое предназначение, но в начале 1900-х годов положение резко изменилось.

Сложившаяся в стране революционная ситуация, на которую особенно отзывчивы бывают наиболее угнетаемые классы, слои и группы общества (а малые народности России как раз испытывали двойное угнетение), и достаточная степень образованности, позволяющая сознательно участвовать в движении протеста, — все это явилось причиной того, что в 1905, году семинаристы оказались чрезвычайно податливы на революционную агитацию.

В семинарии организовался революционный кружок, читали революционную литературу, слушали агитаторов, сами распространяли листовки. С. Г. Чавайн вспоминает:

«Мы собирались тайком по 3–4 человека, иногда в классе музыки, иногда в раздевалке, изучали политэкономию. Вели кое-какую работу среди народа. Однажды я привез из Казани в деревню полную сумку прокламаций».

Один из тогдашних руководителей казанских большевиков, А. Аросев, пишет: «Учительская семинария сама пронюхала о нашем существовании и влилась к нам целой организацией — человек в 20. Народ это был крепкий и решительный».

Революция 1905–1907 годов в марийских уездах ознаменовалась крестьянскими волнениями, созданием в некоторых городах и селах, имевших промышленные предприятия, социал-демократических кружков, первыми рабочими демонстрациями и забастовками.

Как и всюду в национальных районах, борьба против социального угнетения соединялась с борьбой против угнетения национального. Особенно остро национальное угнетение чувствовала интеллигенция, начался бурный процесс роста национального самосознания. С. Г. Чавайн отмечал, что если раньше марийские интеллигенты порой даже стыдились своего марийского происхождения, то после 1905 года среди них пошли разговоры о марийской культуре, кое-кто поговаривал и о марийской автономии.

Марийская интеллигенция обратилась к изучению истории своего народа, древней языческой религии, к собиранию фольклора.

История марийского народа заходит в глубокую древность. Сведения о марийцах содержатся уже в древнейшей русской летописи «Повести временных лет»: «…А на Белоозере сидит весь… А по Оке-реке — там, где она впадает в Волгу, — мурома, говорящая на своем языке, и черемисы, говорящие на своем языке, и мордва, говорящая на своем языке».

Марийцы издавна жили на средней Волге, воюя с соседними племенами. С тех времен остались предания о марийских богатырях и князьях. Потом марийцы ползли под власть казанского хана и опять дрались за свою свободу. В XVI веке участвовали на стороне русских в завоевании Казани. Были марийцы в вольнице Степана Разина, большое участие принимали в Пугачевском восстании.

Богатым, имеющим ярко выраженное национальное, своеобразие, был марийский фольклор.

Защитникам, проповедникам и адептам национальной марийской культуры очень легко было скатиться к самому реакционному национализму, при котором все марийское считается хорошим уже только потому, что оно марийское.

С Чавайном и его товарищами по Казанской семинарии этого не произошло, потому что они с первых шагов оказались связанными с революционным движением. Их деятельность была направлена не на проповедь национальной замкнутости, а на создание национальной культуры, на просвещение народа, на революционизацию его и на участие на равных правах с другими народами в освободительном движении.

Впоследствии — в годы революции, гражданской войны и советского строительства — многие ученики Казанской учительской семинарии стали коммунистами, активными участниками борьбы за установление Советской власти, осуществлявшими советскую автономию малых народностей: марийцев, удмуртов, чувашей, коми и других, — видными деятелями советской науки, литературы и искусства. В этом была своя закономерность.

С. Г. Чавайн стал писателем.

В Унжинской школе, в которой он учился до семинарии, преподавал русский и марийский языки П. Г. Григорьев — один из первых марийских революционеров-интеллигентов. Он открыл Чавайну русских писателей и поэтов-классиков. В семинарии тоже были сильны литературные интересы.

Среди любимых авторов семинарских лет Чавайн называет А. С. Пушкина, Н. В. Гоголя, И. С. Никитина, А. В. Кольцова, М. Ю. Лермонтова. Он начинает переводить отдельные стихотворения русских поэтов-классиков на марийский язык. Это был первый, но решительный шаг, так как до этого на марийский язык переводились только религиозные книги, и считалось, что для передачи художественных литературных произведений он слишком беден.

Переводить стихи русских поэтов-классиков на марийский язык Чавайн начал в 1905 году и вскоре сделал следующий шаг, перейдя к созданию оригинальных произведений. «Стихи Кольцова совсем как русские народные песни, — описывает Сергей Григорьевич ход своих мыслей в то время. — Поэтому мне запала в ум мысль: написать стихи на марийском языке, похожие на марийские песни». Он не делает оговорки «на народные», потому что никаких иных тогда у марийцев не было.

И вот, 5 декабря 1905 года С. Г. Чавайн осуществил свой замысел, написав стихотворение «Роща».

В это же время он избирает себе литературный псевдоним «Чавайн», то есть принадлежащий к роду Чавая — легендарного марийского богатыря, жившего в XVI веке.

На развитие и направление творчества С. Г. Чавайна и тем самым на развитие марийской литературы с первых же шагов оказали мощное воздействие революционно-освободительное движение, марийский фольклор и передовая русская литература. Поэтому уже на начальном этапе марийская литература приобрела народное — демократическое и просветительское направление.

В 1905–1907 годах Чавайн создает ряд стихотворений, одни названия которых дают ясное представление об их характере: «Заря», «Жена бедняка», «Идите, друзья, без страха», «Знание сильнее бога»…

Гимном учению, знанию является одно из наиболее популярных дореволюционных стихотворений С. Г. Чавайна «Книга»:

О книга, книга!

Ты всемогуща.:

Кто прочтет тебя,

Увидит то, что скрыто облаками,

Проникнет разумом в земные недра…[2]

В 1907 году в Казани начинает выходить первое периодическое издание на марийском языке «Марийский календарь», своеобразный альманах, в котором печатались просветительские заметки, марийские стихи, басни, марийский фольклор. В частности, стихотворение Чавайна «Знание сильнее бога» было напечатано в «Марийском календаре».

От стихов Чавайн переходит к прозе. В 1908 году он пишет по мотивам старинных марийских преданий рассказ, или, вернее, маленькую повесть «Йыланда» — романтическую историю о марийском князе Йыланде и его жене-красавице Чачавий, отнятой у князя казанским ханом, и об участии Йыланды в завоевании Казани русским государством.

Несколько рассказов и стихотворений Чавайна составили первую его книгу, первую книгу художественных произведений на марийском языке — «Из прошлой жизни марийского народа», вышедшую в 1908 году.

Говоря о Чавайне, очень часто приходится употреблять слово