И тут же жалею о своём решении. В районе солнечного сплетения болезненно сжимается уже ставшая привычной пустота. Инстинктивно прижимаю руку под грудью, пытаясь унять жжение.

На меня смотрит женщина, породившая чудовище, разбившее моё сердце. Что, если он тоже где-то здесь?

1.1

Ирина Гейден широко улыбается мне, как старой доброй знакомой, и кивает, указывая рукой на другую сторону стола.

— Конечно.

Узнала? Или нет? Может, это просто вежливость? И мне не о чём переживать, лишь о том, что её сын может быть где-то поблизости. При одной мысли о Мироне мороз бежит по коже, а сердце заходится в трусливом припадке. Мы не виделись два месяца! И я не уверена, что сейчас готова с ним встретиться.

— Спасибо.

Неуверенно присаживаюсь на край сиденья, хотя хочу сейчас же исчезнуть и вернуться обратно в свой вагон с животными. Истошно орущие от страха коты кажутся уже не такой плохой компанией.

Мать Мирона меня не пугает. Она запомнилась мне приветливой и очень радушной женщиной. Умной. Красивой. Такой непохожей на Мира. А ведь он её сын. Сущий дьявол и порок. Себе на уме. Глыба льда. Безэмоциональный придурок. Я могу продолжать бесконечно.

Его равнодушие и брошенные на прощанье фразы въелись в память. Как и одна-единственная проведённая вместе ночь.

Иногда я вообще жалею о том, что она у нас была. Хотя кому я вру? Часто, очень часто я об этом жалею. Потому что малодушно поддалась собственным желаниям, отключила мозг, чувствовала и жила сердцем. В итоге мне его разбили, предложив денег и сказав, что отношения мне никто не обещал.

Мирон Гейден не умеет любить. К моему большому сожалению, оказалось, что я, напротив, умею. И чувство это, разъедающее душу, по щелчку пальцев не выключается.

Обвожу взглядом вагон-ресторан. Знакомой фигуры нигде нет.

Выдохнув, открываю меню.

— Я бы посоветовала взять блины с джемом или сырники, самое безопасное, что здесь есть, — говорит Ирина.

Поднимаю глаза и опять подвисаю на её красивом, с тонкими чертами, лице. Гладкий, совсем без мимических морщин лоб, прямой аристократический нос, аккуратные, идеальной формы губы, ненавязчиво подчёркнутые макияжем глаза. Если учесть салонную, волосок к волоску, укладку, правильную осанку, идеально подобранную и сидящую на ней одежду — она выглядит как леди и смотрится инородно в этом вагоне-ресторане. Компания мужчин, сидящих за столом справа от нас, пожирает её взглядами.

Перед ней стоит чашка с ароматным чёрным кофе, а рядом маленький белый молочник. К сахару, лежащему на крае блюдца, она даже не притронулась.

Мы виделись всего один раз, на приёме у родителей Саши. Она очень мне помогла и поддержала в том обществе, кишевшем гиенами и змеями. Я бы хотела, чтобы сейчас Ирина Гейден вспомнила меня и моё имя.

— Спасибо, — повторяюсь, прочищая горло. — Вы, вижу, решили совсем не рисковать, — намекаю на скромный набор перед ней.

— Да, впереди праздники, и я до ужаса боюсь пищевого отравления, — понижает голос женщина, словно доверяет мне один из своих самых страшных секретов.

Скованно улыбаюсь. Не прекращая разглядывать Ирину. Она приподнимает уголки губ, возле её голубых глаз собираются морщинки, и я, как когда-то давно, чувствую к ней симпатию.

Она мне нравится. Не могу объяснить, чем и почему. Просто расположила к себе с первой встречи.

Так же, как и Мирон. Только он сначала, наоборот, отвратил от себя, но впечатление оставил невероятное, навсегда засел в памяти и, кажется, взял в долгосрочную аренду и моё сердце. Не вытравить.

Её сын совсем не похож на неё, и дело не только во внешности. Мирон не такой открытый, его не прочитать как книгу и даже не разгадать как самый сложный сканворд! Он не стал бы откровенничать со случайным попутчиком. Не понимаю, как у такой светлой женщины может быть такой сын.

С языка чуть не слетает вопрос, приходится опять уткнуться в меню. Здесь всего несколько позиций, и я выгляжу глупо, изучая его дольше двух минут. Поэтому снова скидываю взгляд.

Мама Мирона смотрит на меня с нескрываемым интересом, и я решаюсь:

— Вы, наверное, не помните меня, мы встречались. Вы одолжили мне платье. И я так и не вернула его вам.

Говорю сбивчиво, на одном дыхании. Я так не волновалась даже на тесте, который сдавала сегодня с утра.

— Конечно, я тебя помню, Ангелина, — мягко произносит Ирина. — Ты очень эффектная и приятная девушка. Саше очень повезло. Ты ведь всё ещё с ним?

При упоминании Соколова моё настроение падает вниз. На этой неделе мы ещё не виделись. А значит, завтра или даже сегодня придется его навестить.

Идёт разбирательство по делу об аварии, которую Саша устроил, и он почти не выезжает из загородного дома своих родителей. Окопался там как в убежище. Сидит в окружении компьютерных игр, чипсов и вечно суетящейся над ним матери.

— Да, вместе. Мне с ним тоже очень повезло. У него сейчас реабилитация, поэтому мы редко видимся, — вру и чувствую, как неприятно начинают гореть щеки.

— Ох, я знаю, это долгий процесс, главное, чтобы рядом были близкие люди. Очень понимаю Эвелину и тебя. Марк, мой младший сын, тоже пострадал в аварии в том году. Мы немного переборщили с вниманием, и он отослал нас с Мироном обратно. Чтобы не мешали ему восстанавливаться.

Сердце на секунду сбивается с ритма. Опасная тема. Братья Гейден. Младшего я никогда не видела, но легко могу представить, как он выглядит. Ведь они с Мироном близнецы. И мне кажется, Марк — это единственный для Мира человек, ради которого он готов на всё. Абсолютно на всё. Я видела.

— Не ожидала вас здесь увидеть. В поезде, — стараюсь восстановить сердцебиение и перевести разговор на более нейтральную тему.

— Из-за снегопада огромные пробки. Оставила водителя в столице. Можно было задержаться ещё на день, сняв гостиницу, но не хотела терять время. Спешу домой. Утром прилетели сыновья, но из-за важной встречи я не смогла с ними поехать. Теперь ждут меня дома. Голодные, — с улыбкой на губах произносит Ирина. Она говорит что-то ещё про дела и работу, про суету в её салонах красоты перед праздниками и даже предлагает зайти к ней в салон в гости.

Я отстранённо киваю.

Меня прошибает холодный пот и тут же кидает в обжигающий жар.

Мирон вернулся? В город? Насовсем? Где он был?

Его социальная сеть пустовала все два месяца. Аккаунт словно перестали