то должна приехать как можно скорее. Стиви была рада, что все же оказалась рядом. Держала бабушку за руку, говоря ей, что любит ее, когда старая леди испускала последний вздох. Единственное, о чем она жалела, так это о том, что не смогла сделать больше. Из-за работы, на которой повара должны были вкалывать неоправданное количество часов, и из-за ресторана, находившегося на другом конце Лондона. Трудно было видеться с Пег чаще чем раз в неделю, по субботам. По крайней мере, Пегги знала, как сильно Стиви любила ее, и это ее утешало.

Глава 2

– Сколько? – Слова прозвучали как сдавленный вопль, когда Стиви забрызгала чаем подбородок. Она с громким стуком уронила чашку на блюдце.

– Не может быть! – Ее глаза расширились от удивления. – Или может?

Довольно старый джентльмен, смотревший на нее поверх не менее старого стола, кивнул, и его глаза заблестели. Он смеялся над ней или ему просто нравилось сообщать хорошие новости? Она отчаянно надеялась на второе. Пожалуйста, пусть это будет правдой!

– Вы уверены, что правильно запомнили имя? Пегги Лэнгтри? – спросила Стиви.

Еще один кивок.

– Но у нее не было денег – только на похороны. Она обычно хранила свой «похоронный капитал», как она его называла, в вазе на подоконнике. – Стиви нежно улыбнулась.

– У нее явно было больше денег, чем вы думали, – сухо заметил адвокат.

– А как же мама и Ферн? Только не говорите мне, что она оставила им столько же. – Стиви сглотнула при этой мысли. – Должно быть, она была при деньгах.

Мистер Гантли подался вперед в своем кресле и сцепил ладони, поставив локти на стол, от которого исходил слабый запах нафталина.

– Нет, – торжественно произнес он после долгого молчания.

Стиви ждала объяснений, но он не предпринял никаких попыток продолжить разговор. Постукивая пальцами по столу и покачивая ногой, она спросила:

– Нет, она не оставила столько же маме и Ферн, или нет, она не была при деньгах?

– Первый вариант. Она оставила другие суммы вашей матери и вашей сестре.

– А, понятно, – сказала Стиви, все еще пребывавшая в состоянии шока, но благодарная, что бабушка Пег тоже что-то им оставила. Кто бы мог подумать, что старая леди стоила стольких усилий?

Адвокат откашлялся, и дряблая кожа на его шее еще больше натянулась под завязанным галстуком. Сколько же ему лет? Он напомнил Стиви черепаху, которая жила у нее в детстве. Вытянутая шея рептилии была бесконечным источником интереса. Стиви тыкала его в голову каждый раз, когда сморщенное существо рисковало вылезти из своего панциря только для того, чтобы втянуть голову обратно с такой скоростью, на какую было способно. Мать сказала ей, что Ральф (так странно назвала его Стиви) сбежал. «Медленно уполз – больше похоже на правду», – подумала тогда Стиви, но она все поняла. Она не винила его. Будь она в его шкуре, она бы тоже уползла. Точнее, в его панцире.

На поверхность вырвался легкий истерический смешок. Она подавила его, борясь с желанием ткнуть мистера Гантли в нос, чтобы посмотреть, как поведет себя его голова. Стиви представила, как он втягивает и вытягивает голову и его шея прячется за воротником рубашки. Сознавая, что ее мысли блуждают (должно быть, еще от шока), она снова обратила внимание на старого адвоката и обнаружила, что он терпеливо ждет, все еще опершись подбородком на кончики пальцев, со слабой улыбкой на лице. Она покраснела и уставилась на него, как непослушная школьница на директора. Это чувство было ей знакомо, как никому другому. Молчание продолжалось некоторое время, пока она не поняла, что от нее ждут вопроса. Не какого-нибудь старого доброго вопроса, а того самого вопроса. И Стиви его задала: «Сколько она оставила маме и Ферн?» Адвокат печально покачал головой: «С вашей суммой и не сравнится. Тысяча фунтов. Каждой».

– Черт побери! – Стиви поднесла руку ко рту. – Ох, извините, – добавила она, гадая, как скоро семья потребует свою долю ее весьма неплохой добычи. Она не собиралась ругаться, но он сказал «каждой», как будто это могло улучшить положение вещей. Ее мать и сестра придут в бешенство. Ей придется разделить свое наследство ровно на три части, иначе они никогда не успокоятся. Тысяча чертей! Не то чтобы она была жадной или что-то в этом роде, но в нынешних обстоятельствах деньги могли стать хорошим подспорьем.

– Столько всего нужно переварить, – сказала она, пытаясь оправдаться за плохие манеры.

– Несомненно, – сдержанно добавил мистер Гантли, поднимая очки и пряча дужки за большими волосатыми ушами. Он перевернул несколько страниц.

– Позвольте мне объяснить для ясности, – продолжил он. – Пегги Лэнгтри оставила вам двести шестьдесят три тысячи двадцать один фунт и пятьдесят семь пенсов. Плюс-минус, – добавил он. – Миссис Тейлор и миссис Чок получат по тысяче фунтов. А если вы попытаетесь передать что-нибудь из своего наследства миссис Тейлор или миссис Чок, то его получит кошачий приют, – лаконично добавил адвокат.

– Но, но… мне мало не покажется, – запричитала Стиви. – Почему бабушка Пегги так поступила с мамой и Ферн?

Мистер Гантли потянулся через стол и похлопал ее по руке.

– Я не посвящен в мотивы покойной Пегги Лэнгтри, но, возможно, она считала, что вы заслуживаете этого больше, чем они. Или, может быть, она думала, что вам это принесет больше пользы.

– Она не ошиблась, – сказала Стиви. – Я только что потеряла работу.

– Сочувствую. В таком случае наследство пришло к вам в самое благоприятное время, – сказал мистер Гантли.

– Меня сбил лондонский двухэтажный автобус. Красный.

Губы старика дрогнули.

– Да-да, я слышала все анекдоты о гонках наперегонки с автобусом и попаданием под колеса, – сказала Стиви.

– Вы ушиблись?

– Я сломала ногу.

– А вы везучая.

– Везучая? Ха! Я бы не назвала попадание под автобус везением. Здесь нет никакого везения. – Стиви понимала, что начинает заговариваться, но она не могла остановиться. Должно быть, у нее все еще был шок.

– Я хочу сказать, что могло быть гораздо хуже, – добавил мистер Гантли. Он посмотрел на часы.

– Нет, не могло! Я потеряла работу. – Ее глаза наполнились слезами, она порылась в своей огромной сумке в поисках салфетки, вместо нужной упаковки ее пальцы схватили рулон туалетной бумаги. Сойдет.

Мистер Гантли нахмурился, когда она не закончила фразу, и молча протянул коробку с салфетками, стоявшую на столе. Она взяла парочку – всяко лучше, чем туалетная бумага. Хотя теперь, имея в банке более двухсот пятидесяти тысяч фунтов, она могла себе позволить порадовать себя парой коробок салфеток. Стиви высморкалась.

– Корки сказал, что должен меня отпустить.

– Корки?

– Корки Миддлтон.