— На шашлык? — недоуменно повторила медсестра, снова берясь писать в журнале. — Ты про что? Вообще как себя чувствуешь в целом? Перед глазами не плывет, не тошнит?

— Только голова немного побаливает, уже не кружится.

— Может, тебе лучше сейчас пойти домой? Давай я позвоню родителям, пусть кто-нибудь тебя заберет.

— Нет, не надо никому звонить. — Что я, школота какая-то? — Я и сам дойду, тут два шага.

— Ну, ты как? — в этот момент в кабинет заглянул Денис. Видимо, ему совсем стало скучно торчать в коридоре.

— Жить буду.

— Можешь идти домой, только осторожнее по пути, — посоветовала Надежда Петровна. — Если станет хуже, то сходи в поликлинику.

— Давайте тогда я его провожу, — предложил Денис. — Так лучше будет, все равно мы рядом живем. Надо только сейчас в раздевалку за рюкзаками сгонять.

— Хорошо, только сообщите старосте группы. Пусть преподавателям передаст причину вашего отсутствия.

— До свидания, спасибо, — попрощался я с медсестрой, вставая с кушетки.

— До свидания, будь осторожнее в следующий раз.

— Ага, как же, будет он осторожен, — пробурчал Денис, когда мы уже оказались на улице. — Ты и дня не можешь прожить спокойно, чтобы не найти приключений на свою пятую точку.

— А тебе только повод дай, чтобы пары прогулять. Я бы и сам прекрасно дошел.

— Да ладно тебе! — махнул он рукой. — Может, я переживаю, — добавил он тем самым полушепотом.

— Ты вот сейчас кроме «Да ладно тебе» что-то сказал? — уже чуть ли не взвыл я.

— Нет! Ты чего? Может, тебе реально надо в больницу? — покосился на меня Ветров. — Давно было пора, вот и повод.

Я готов был кусать локти с досады. Ну я же отчетливо слышал! И то, что Дэн говорил, и свинина эта. Не Надежда Петровна, конечно. Хотя мало ли что могло произойти после такого падения, даже слуховые глюки. Из-за чего я, собственно, упал, как-то не вспоминалось, хотя Дэн и говорил про скамейку. Но о чем тогда задумался, хоть убей, не помню. Помню только летящий на меня синий пол, а потом временное помутнение сознания. Кстати, я ведь мог и шею сломать или голову разбить напрочь, вот было бы весело. Даже пожить не успел толком. Денис в чем-то прав, многовато приключений за два дня, если учесть вчерашний случай.

Денис тем временем продолжал о чем-то говорить без устали, даже не делая пауз между предложениями. Я никак не мог уследить за нитью разговора — сказанные слова крутились в голове как шарики в лототроне. Пришлось даже сильно тряхнуть головой в надежде остановить этот шум. Пожалуй, мне действительно стоит полежать и отдохнуть немного в тишине.

— Все, пришли, — мы остановились у моего подъезда. — Если будешь умирать, то позвони мне и скажи, кому завещаешь свой аккаунт с видеоиграми.

— Обязательно, — заверил друга я. — Пока.

— Пока. Котяра.

Не люблю, когда меня так называют. Я развернулся, чтобы высказать Дэну что-нибудь приятное, но увидел только удаляющуюся спину. Он ведь точно знает, что я не люблю это прозвище. Так… действительно ли Денис это сказал? Точно надо отдохнуть.

Однако отдых пришлось отложить до лучших времен. Вечером того же дня зачем-то позвонили из универа и рассказали про случай на физкультуре, отчего мама опрокинула ложку валерьянки и бросилась меня спасать. Я же крепко держал оборону: на уговоры обратиться к докторам не поддавался и еще два часа уверял, что со мной все хорошо, умирать пока не собираюсь. Вот почему маман упорно не верит, что я в норме? Ей было бы приятнее услышать, что я вижу свет в конце тоннеля, где меня встречают девушки в соломенных юбках и цветочных ожерельях? Протягивающие коктейль в половинке кокоса и пароль доступа к неограниченному интернету с подпиской на все стриминговые сервисы?

Спасение явилось в лице Сережи. Хотя мама и пыталась переманить его на свою сторону, чтобы тот, видимо, помог ей меня связать и отвезти в больницу, но Сергей неожиданно принял мою сторону, мол, жизнь какого авантюриста не обходится без получения шишек? Зваться авантюристом я никогда не горел желанием, но все равно был очень благодарен Сергею за поддержку. Да и маман тоже заметно успокоилась, все-таки Сереже она доверяла. А вот мне, родному сыну, нет?

Сережу я любил. Правда, папой никогда его не называл, но обращался только по имени и на «ты». Своего биологического отца я не знал. Первые десять лет жизни меня убеждали, что он был летчиком и погиб при выполнении секретной государственной миссии. Я верил и даже частенько рисовал маленький самолетик, сражающийся с несколькими большими черными истребителями. На самом деле отец бросил маму еще до моего появления на свет, и его даже не внесли в мое свидетельство о рождении — отчество дали по дедушке. Сергея же мама встретила, когда мне едва ли исполнился год, отчего я знаю своего отчима почти всю жизнь. Да и после их с мамой свадьбы не только она получила кошачью фамилию, но и я — не отрываться же от коллектива.

Изредка, конечно, приходят в голову мысли об отце — как и где он сейчас? Но я быстро гоню прочь эти ненужные вопросы в никуда: если отцу все это время было наплевать на мою жизнь, то мне и подавно на его.

Когда после ужина я хотел было двинуть в свою комнату, Сергей сказал что-то про свою юность, и довольно похабное. Но как только я попросил его рассказать подробности, Сережа сделал удивленное лицо и пробубнил, что вообще-то его рот занят конфетой и ничего такого он сболтнуть не мог. Да, мой отчим — большой охотник до карамелек, с этим не поспоришь. Их можно найти везде: в карманах его костюмов, в тумбочке, на кухне… Однажды я обнаружил парочку в ванной, в маминой баночке с морской солью.

Который человек за день говорил, что не произносил того, что я слышал. Во всем сегодняшнем происшествии, однако, нашелся один довольно большой плюс — мне официально разрешили не ходить завтра на пары. Мама настаивала, что мне нужно остаться дома и понаблюдать за своим состоянием, и возражать этому не хотелось абсолютно. Все равно суббота, можно отоспаться. Не думаю, что Гульнара Валерьевна будет скучать, когда я не приду завтра на английский.

Правда, заснуть ночью удалось не сразу. Происходило что-то очень странное. Ладно, я же слышу не потусторонние голоса неземных духов, а вполне конкретные предложения, которые высказывали сегодня мои знакомые. Только потом они об этом забывали. Наконец на сто двадцатом розовом слоне я провалился в дрему. Сны были какими-то запутанными