В результате этого интенсивного погружения в мир идей к нему пришло убеждение, что есть некая правда, способная справиться со всеми догмами, всеми сверхъестественными явлениями и всеми религиями, и если человечество как целое согласится с этой правдой, то начнется удивительный период просвещения, и, возможно, это будет способствовать установлению мира повсюду.

С годами занятия Кристера наукой как таковой – сначала информатикой, а потом и другими точными науками – постепенно превратились в своего рода крестовый поход (я рискну употребить здесь это провокационное слово) за научно обоснованную толерантность людей разных рас, разного жизненного уклада, разных культур и разных верований.

Кристер обнаружил, что в мире уже существует движение его единомышленников, а именно светских гуманистов, считающих, что уважать следует всех людей и делать это не из религиозных побуждений, а просто в силу толерантности и здравомыслия. Еще одна причина для этого – ясное осознание хрупкости нашего общего существования на этом крошечном зелено-голубом шарике, вращающемся среди миллиардов звезд, которые сами входят в миллиарды галактик. Другими словами, чувство глубокого смирения побудило Кристера (и других светских гуманистов) попытаться наладить отношения со всеми, живущими на этой планете, чтобы не стать жертвой слепой, основанной на предрассудках ненависти и не включиться в агрессивные баталии с теми, кто кажется “врагами”.

Со временем Кристер, вечный идеалист, решил основать свое издательство Fri Tanke (“Свободомыслие”), что позволяло бы ему публиковать по-шведски хорошие книги и издавать журнал Sans (“Разум”), а в них объяснять и отстаивать науку, логику и философию светского гуманизма, одновременно приводя доводы против псевдонауки, суеверий и религиозного фундаментализма.

Мечта Кристера осуществилась частично благодаря его другу Бьёрну Ульвеусу (участнику знаменитого квартета ABBA!), и несколько лет назад он стал влиятельным шведским издателем. Среди изданных Fri Tanke книг большое количество переводов таких любимых мною авторов, как Ричард Докинз, Дэниел Деннет, Ребекка Голдштейн, Михаил Горбачев, Эндрю Ходжес, Стивен Пинкер и многие другие.

Проходили годы, известность Кристера росла. Он стал популярным в Швеции лектором и телеведущим, который представлял главным образом идеи светского гуманизма. Он часто выступал с критикой астрологов, уверявших, что судьба каждого предопределена звездами, и дебатировал со служителями церкви, утверждавшими, что теория эволюции Дарвина – надувательство. Он убежден и отстаивает свою точку зрения, что философия атеизма должна быть под охраной шведских законов в той же степени, что и религиозные организации. Хотя Кристер неизменно вежлив, независимо от сложности задачи он всегда горячо и публично защищает свои взгляды, в которые так глубоко верит. Я восхищен его пылом и смелостью. Снимаю перед ним шляпу!

Пока я жил в Упсале, я виделся с Кристером достаточно часто и скоро обнаружил, что слова у него не расходятся с делом. Он отстаивал права иммигрантов в Швеции, особенно тех, кто искал убежища от религиозных гонений. Например, я был свидетелем, как щедро Кристер тратил свои личные средства на помощь блогеру из Бангладеша. Этот блогер покинул родину из-за угроз его жизни, исходивших от террористов, для которых были неприемлемы идеи свободомыслия и толерантности. Террористы были того же толка, что и те, кто организовал покушение и чуть не убил девочку-подростка Малалу Юсуфзай, выступавшую за доступность образования для девушек в Пакистане.

Словом, я восхищаюсь Кристером как интеллектуалом, писателем, издателем и человеком. Теперь мы очень дружны, и отчасти нас сближает то, что мы оба не отказались от юношеской идеалистической веры в человечество. Его книга – эта книга – ясно, конкретно и жизнерадостно выражает его преданность идеалам. Как и я, Кристер любит истории и примеры, помогающие ему донести свою точку зрения, и прекрасно использует этот прием в каждой главе этой книги.

Более того – и в этом, возможно, есть некий отголосок моего виляния на Кристера, – в своих книгах он любит “играть” с формой. Как и в моей книге “Гёдель, Эшер, Бах”, где более серьезные главы чередуются с менее серьезными диалогами, в этой книге Кристер перемежает серьезные главы непринужденными “интерлюдиями”, где позволяет себе свободнее выражать личные чувства.

Раньше я уже переводил книги и был вполне опытным переводчиком. Стиль перевода у меня достаточно свободный. Я даже придумал ему название: “поэтическая выдумка”. Я позволяю себе выразиться несколько иначе, чем в оригинале, полагая, что по-английски мой вариант будет звучать лучше. Иногда я беру на себя смелость предложить где-то что-то добавить (или, возможно, опустить). Эту книгу, как до того и другие, я тоже переводил “широкими мазками”. Но в этот раз у меня было преимущество: я всегда мог спросить автора, согласен ли он с той небольшой правкой, которая мне представляется разумной. К счастью, Кристер практически всегда давал моим предложениям зеленый свет. Это помогло установлению прекрасных, ничем не омраченных отношений между автором и переводчиком. За последние несколько лет мы, с удовольствием работая вместе, пикируясь и достигая компромисса, реализовали радикальный проект по трансплантации в мой родной (английский) язык и в мою родную (американскую) культуру книги Кристера, уходящей глубоко корнями в родную для него почву шведского языка и шведской культуры.

Теперь, когда дело сделано, мне будет не хватать этого замечательного общения автора с переводчиком. Но мне давно пора браться за другие проекты. И хотя теперь я уже не занимаюсь переводом книги Кристера, мы по-прежнему остаемся близкими друзьями. Но больше всего я искренне надеюсь, что реализуется мечта Кристера об истинно открытом обществе, где все будут толерантны друг к другу и уважение к науке станет всеобщим. И что его вклад – особенно эта прекрасная, глубоко личная книга – поможет осуществить эту мечту.

Иногда, в самые тяжелые минуты, меня охватывают тревожные мысли от того, что мои ближние медленно, но уверенно теряют способность ясно и независимо мыслить, рассуждать и действовать на основании логики.

Кажется, что глобальная эра либеральных идей и ценностей, начавшаяся с падения Берлинской стены и окончания холодной войны, трагически подошла к концу.

Особенно меня беспокоит, что в начале третьего десятилетия XXI века события в мире развиваются именно в этом направлении. Мир поразила пандемия, вызванная новым коронавирусом COVID-19. Неистовые усилия ученых привели к созданию вакцин с невиданной прежде скоростью, и это, несомненно, впечатляющее доказательство силы науки и эффективности сотрудничества. В то же время мы видим рост антипрививочных движений, часто (но не всегда) основанных на теориях заговора о “новом мировом порядке” – несуществующей организации, предположительно, управляемой элитой (часто, в соответствии с канонами классического антисемитизма, еврейской). Ее цель – создание мирового правительства, которое с помощью имплантации микрочипов и вакцинации будет контролировать человечество и добиваться снижения его численности в десять раз.