– Понимаешь, – объяснял он мне, – приползаю домойни жив ни мертв. Весь божий день с клиентами кувыркаюсь, туристический бизнес –дело нервное. Доползу до койки и упаду, даже поесть сил не остается, а Мартаобижается, дескать, не общаюсь с ней, не замечаю, разлюбил… А у меня весьзапал кончился. Эх, все-таки плохо, что ребенка нет, занималась бы сейчас еговоспитанием. Может, ей собаку купить, как полагаешь?

Я опять промолчала, не желая осуждать Марту. На мойвзгляд, ей категорически нельзя было бросать службу. Ладно, я согласна, школа,в которой она всю свою жизнь преподавала немецкий язык, место нервное, но,оказавшись дома, она затосковала и принялась ради развлечения закатыватьАндрюшке истерики.

Через некоторое время положение стабилизировалось.Литвинские пришли к консенсусу. Андрей два раза в год отпускал супругу в горы,а она в остальное время мирно варила суп и пропадала у телевизора.

Новый всплеск скандалов начался со строительством дома.Марта категорически отказалась переезжать, как она выразилась, в деревню.Аргументы она выдвигала самые разные, подчас нелепые.

– «Волшебный лес», – возмущалась Марта, нервно ломаясигарету, – ну и дурацкое названьице! Да кому ни скажу, все моментальноржать начинают: «Ой, умора, а где же Белоснежка и семь гномов!»

– Ну название дело десятое, – попыталась я еевразумить, – наше Ложкино тоже звучит не ахти! Его народ Вилкино называет,Кастрюлькино и Кофемолкино. Не обращай внимания.

– И что, мне там безвыездно сидеть? – злиласьМарта.

– Почему? – удивилась я.

– Так метро рядом нет и электрички, между прочим,тоже! – шипела она.

– Андрюшка тебе машину купит, – парировала я.

– Водить не умею!

– Научишься.

– Не хочу! – рявкнула Марта.

– Но почему?

И тут она назвала наконец истинную причину:

– Не желаю жить в колхозе.

Все! Никакие аргументы, что коттеджный поселок – этововсе не фермерское хозяйство, на нее не действовали.

Марта полностью саботировала строительство особняка, непринимала участия в планировке комнат, которую ей с невероятным энтузиазмомподсовывал муж, ни разу не посетила участок и на все Андрюшкины заигрываниятипа: «Марточка, какую мебель поставим в гостиной?» – мрачно отвечала:

– Любую, мне однофигственно.

Наконец вилла была готова, и Андрюшка затеял переезд. Марта,бледная от злобы, категорично заявила:

– Нет, я останусь тут, в городской квартире.

Разразилась такая война, что «Буря в пустыне» покажетсядетскими играми в казаков-разбойников. Андрюшка хлопнул дверью и заорал:

– Развод!

Более того, он с мстительным огнем в глазах заявил:

– Ладно, дорогая жена, если ты так твердо стоишь на своем,будь по-твоему. Живи здесь одна, а я поеду за город. Меня Москва убивает,плющит и колбасит. Значит, развод! Но, имей в виду, никаких алиментов тебеплатить не стану, ступай снова в школу, учи Митрофанов!

Вот тут Марта перепугалась и с кислой физиомордиейперебралась в «Волшебный лес». Оказавшись в коттеджном поселке, она палец опалец не ударила, чтобы хоть как-то украсить быт. Десятки женщин, не в силахсправиться с собой, покупают милые, совершенно ненужные, но так греющие душупустячки: всякие керамические фигурки, забавные чашечки, свечки, эстампы,покрывала, салфетки. Марта не приобрела ничего подобного. Она не посадила ниодного цветочка, не купила ни одной подушечки, только морщилась, когда Андрюшкавечером, открывая окно, восклицал:

– Марта! Какой воздух! Его пить можно!

Литвинский все же чувствовал некий дискомфорт от того, что«сломал» жену, поэтому он не спорил, когда Марта намыливалась в горы. Она послепереезда в загородный особняк принялась гонять на «тропу» четыре, а то и пятьраз в год. Андрюшка только кивал:

– Съезди, дорогая, развлекись, нечего у телика гнить.

Как-то раз, приехав к нам и выпив малую толику коньяка,приятель разоткровенничался.

– Да уж, – произнес он, опрокидывая в себя содержимоепятого по счету фужера, – пусть она в свои горы катается, хотя что в ниххорошего?

Я молча налила ему шестую порцию «Хеннесси». Андрюшкенадо было жениться на тихой тетке, любительнице возиться с клумбами и грядками,а Марте бы в мужья сгодился завсегдатай Грушинских фестивалей авторской песни.Такой бородатый мужик, в грязных джинсах, с гитарой за спиной и с блокнотомсобственных стихов в кармане. Вот тогда бы Литвинские и были счастливы,поодиночке, им не следовало жениться, они просто мучили друг друга. Что держалоМарту около Андрея, было понятно: деньги. Впрочем, она и не скрывала этого.

– Андрей невозможен, – сердито говорила она мне, –чем старше становится, тем дурее, но, увы, я должна признать: мне без него непрожить, а о поездках в горы в случае развода придется забыть раз и навсегда.На зарплату учительницы не поедешь на горный курорт, одни лыжные ботинки стоятгодовую зарплату.

Почему Андрей терпел все выкрутасы Марты, отчего он неразвелся с ней – вначале я не понимала. Между нами говоря, Марта отнюдь некрасавица, денег зарабатывать не умела, хозяйкой была безобразной. У неевечно подгорала еда, и, пока в их семье не появилась кухарка, Андрюшка питалсяв основном яичницей и бутербродами. Что привязывало его к супруге? Ведь и детиу них не сидели по лавкам. Супруги грызлись, как кошка с собакой, хотя нашиФифа и Клепа намного любезней с Банди, Снапом, Черри и прочими, чем Марта сАндреем. Но чужая жизнь потемки, я, естественно, никогда не заговаривала ни сним, ни с ней на эту тему. В их семье мне больше импонировал мужчина, но яникогда не дала Марте этого понять. Впрочем, потом я узнала, что держитАндрюшку около жены, но об этом позже.

Чуть больше двух лет назад Марта отправилась в горы, каквсегда, покататься на лыжах. Как сейчас помню, стоял первый месяц весны.Проводили мы ее второго марта, восьмого Андрюшка решил поздравить жену спраздником и начал звонить ей на мобильный. К вечеру забеспокоился, трубкамонотонно талдычила: «Абонент недоступен или находится вне зоны действия сети».