антиэкспертное невежество и экономический "социализм" популизма; в прогрессивной либеральной "левой" части, неустанные усилия рисуют каждую консервативную оппозицию социальному и сексуальному прогрессивизму как расистскую, фанатичную и фашистскую. Эти две либеральные оппозиции объединились в форме "Проснувшегося капитализма", идеальной свадьбы "прогрессистских" экономических правых и социальных левых, комбинации, целью которой является создание населения, удовлетворенного развлечениями, потреблением и гедонизмом, и, прежде всего, не нарушающего благословения прогресса. А если это не срабатывает, остается использование рычагов политической и корпоративной власти для подавления популистских угроз.

Однако эти усилия оказываются недостаточными, потому что последствия неограниченного прогресса больше не устраивают демос. Популистская реакция во всем мире одновременно направлена против либерализма как в его "правой", так и в "левой" форме. Он отвергает экономический "неолиберализм" американского империума после холодной войны, требуя политических и экономических границ, защиты национальной промышленности, надежной социальной сети безопасности, большей защиты работников, а также более мускулистого предотвращения и даже демонтажа монополистических концентраций экономической власти. В равной степени она противостоит социальному либерализму прогрессистов, выступая против ненависти к себе, заложенной в современных подходах к национальной истории, борясь с сексуализацией детей, добиваясь ограничений на порнографию, отвергая приватизацию религиозных убеждений, и даже добилась отмены в правовой сфере либертарианства, лежащего в основе полувекового режима абортов в Америке.

Другими словами, либеральное "решение" теперь порождает усугубление того самого раскола, который, как утверждалось, может быть решен путем применения "прогресса". В то время как правящие элиты стремятся удвоить ускорение экономического и социального либертарианства, накапливающиеся негативные последствия проводимой политики привели к росту популистских настроений, выступающих против обеих сторон либерализма. "Многие" достигают "классового сознания" - не как марксисты, а как лево-экономические и социально-консервативные популисты. Если либеральное "решение", на самом деле, только ухудшает политическую проблему, которую оно, как утверждается, решило, то требуется новый подход.

С потускнением яркого света либерализма и его кажущейся исторической неизбежностью, которая теперь отправлена на свалку плохих теорий истории, возникает необходимость и перспектива появления истинного и естественного оппонента либерализма: движения, которое начинается и определяется отказом от идеологического стремления к прогрессу вместе с ужасающими политическими, экономическими, социальными и психологическими издержками этого стремления. Этот проект является одновременно восстановлением и переосмыслением, в котором наша собственная традиция ищет ресурсы, способные разрешить наш нынешний политический тупик, но теперь сформулированные в современных терминах, которые были бы одновременно и новыми, и узнаваемыми для таких мыслителей, как Аристотель, Аквинский и Токвиль.

Что необходимо - и что инстинктивно видит большинство обычных людей - это стабильность, порядок, преемственность, чувство благодарности за прошлое и обязательства перед будущим. Они хотят, не зная правильного слова , консерватизма, который сохраняет: форму свободы, больше не абстрагированную от наших мест и людей, но встроенную в обязанности и взаимные обязательства; формирующие институты, в которых все могут и должны участвовать в качестве общих "социальных благ"; элиту, которая уважает и поддерживает основные обязательства и состояние населения; и население, которое, в свою очередь, делает свой правящий класс отзывчивым и ответственным за защиту общего блага. Короче говоря, необходима смена режима - мирное, но энергичное свержение коррумпированного и развращенного либерального правящего класса и создание постлиберального порядка, в котором существующие политические формы могут оставаться на своих местах, если только принципиально иной этос определяет эти институты и персонал, занимающий ключевые посты и должности. Хотя внешне политический порядок остается прежним, замена правления прогрессивной элиты на режим, ориентированный на общее благо посредством "смешанной конституции", будет представлять собой подлинную смену режима.

В то время как "постлиберальный порядок" будет проходить через все существующие политические партии, его лучшей надеждой на сегодняшний день являются "новые правые". Этот ярлык заслоняет столько же, сколько и помогает, поскольку большая часть экономической программы "новых правых" берет свои истоки из более старой социал-демократической традиции левых. Однако сегодняшние левые в значительной степени отказались от центрального обязательства перед рабочим классом, рассматривая его социально-консервативные тенденции как более глубокую угрозу прогрессу. Стало ясно, что правые с большей готовностью "двигаются влево" в экономической сфере, чем левые "двигаются вправо" в социальных вопросах. Эта тенденция не просто случайна, она представляет собой возвращение консерватизма к своей первоначальной форме - консолидированной оппозиции либерализму. Любое продвижение к экономическому равенству будет сопровождаться большими усилиями по развитию и поддержке тех институтов, из которых возникают глубокие формы солидарности: семьи, общины, церкви и нации.

Возникновение "постлиберальных" новых правых, по сути, является переоткрытием ранних форм консерватизма и перекликается с первыми мыслителями консерватизма, которые предупреждали об опасностях, исходящих от идеологии прогресса. Эти мыслители, в свою очередь, обратились к древним, чтобы заново усвоить уроки "смешанной конституции". Хотя у древних, таких как Аристотель, Полибий и Аквинский, не было слова "консерватизм", они предложили его оригинальную формулировку: политический и социальный порядок равновесия, стабильности и долголетия, который достигает общего блага через формы политического, социального и экономического "смешения". Это возрождение основного учения из самых истоков западной политической мысли может быть правильно названо "консервативным", если мы понимаем, что любое начинание по "сохранению" должно сначала более радикально ниспровергнуть либеральную идеологию прогресса. Для наших целей я дам этой альтернативе название, которое объединяет ее древние и современные ярлыки: "консерватизм общего блага".

Эта книга - попытка предложить не просто еще одну критику либерализма, но позитивное и обнадеживающее видение постлиберального будущего. В последующих главах я прослежу, как либерализм не только потерпел неудачу, но и породил особенно яростную форму древнего раскола, который ставит "немногих" против "многих". Я буду утверждать, что ответ лежит не в новом применении либеральных "решений" - будь то "правые" или "левые" либералы - а в повторном открытии и обновлении древней традиции "смешанной конституции", и я покажу, как консерватизм общего блага, который стремится реализовать "смешанную конституцию", отвергает идеологию прогресса, отвергает политический порядок, основанный на сдерживании элитой антипрогрессивных инстинктов народа, и руководствуется "мудростью многих", является путем вперед. Наконец, я предложу практические способы "смешения" элиты и населения.

Сегодняшние элиты должны быть вынуждены отказаться от своих корыстных усилий перед лицом подавляющего числа доказательств того, что социальный, экономический и политический курс, которого они придерживались последние пятьдесят лет, нанес глубокий ущерб перспективам процветания рабочих классов.

Эти изменения не произойдут просто в результате мифического революционного восстания многих против немногих. Скорее, для этого потребуется некоторое количество "предателей класса", которые будут действовать от имени широких слоев рабочего класса, формулируя фактические мотивы и последствия широко распространенных действий элиты. Даже если относительно мало, элитные кадры, умеющие направлять и поднимать народное недовольство, в сочетании с политической властью многих, могут укрепить политические перспективы популистов как действующей правительственной и институциональной силы. В свою