Агэлар. Я резко выдохнула. Мне казалось, я готова к встрече с ним. Ошибалась.

— Снова ты. Всегда ты, — произнесла я. — Похоже, мне от тебя не отделаться.

— И не мечтай, — сказал Агэлар. Говоря, он шел ко мне. — Я ведь уже говорил — драконы не отдают свою добычу.

— Ты меня не отпустишь, — я не спрашивала, а утверждала.

— Верно, — Агэлар протянул руку и коснулся моей щеки. — Теперь ты моя. Только моя.

При этих словах в его глазах вспыхнуло жадное пламя, и я невольно попятилась.

От Фейсала я спаслась, но, видимо, только затем, чтобы угодить в лапы его сына. Не удивлюсь, если в этом и состоял план Агэлара — заполучить меня, а точнее — душу своего отца, спрятанную во мне.

Душу можно извлечь лишь одним способом — лишив меня девственности. Но хитрый Фейсал наложил на меня драконий отворот. Никто, кроме него самого, не может переспать со мной.

Фейсал мертв, а отворот все еще действует. Насколько я поняла местные законы магии — это необычно. Магия развеивается после того, как умирает тот, кто ее наложил.

Почему отворот остался, я понятия не имела. Но пока он защищал мою жизнь, ничего не имела против.

— Не трогай меня, — я оттолкнула его руку.

— Злишься? — усмехнулся Агэлар.

— Ты на неделю бросил меня в темноте с трупом!

— Я оставил тебе еду и воды.

— Очень мило с твоей стороны, — проворчала я. — Но ты мог бы поторопиться! Чем таким важным ты был занят, почему не вытащил меня раньше?

— За подходами к гробнице следили люди Криана. Я пришел, как только дозор сняли.

— А его сняли, когда Криан убедился, что аманат Фейсала умерла.

Я определенно ненавижу ледяных драконов. В особенности одного конкретного.

— Зачем я тебе? — вздохнув, спросила я. — Душу все равно не забрать. Отворот тебе не позволит.

— Значит, я от него избавлюсь, — пожал плечами Агэлар.

— Поправь меня, если я не права, — сказала. — Ты планируешь лишить меня девственности и убить?

— Из твоих уст это звучит гадко, — поморщился Агэлар. — Возможно, ты не умрешь, передав мне душу.

— Возможно?

— Не попробуем, не узнаем. В любом случае, душа мне необходима, и я найду способ ее заполучить.

— Ты хотел сказать, что найдешь способ убить меня. Не стесняйся, называй вещи своими именами.

А он, похоже, все продумал. Это неприятное для меня известие. Пока душа во мне — я жива. Но стоит ее извлечь… и я погибну. Первая близость с мужчиной станет для меня последней.

Этого добивается Агэлар? Меня аж передернуло. До чего спокойно он говорит о том, как собирается меня погубить!

— Кто-нибудь знает, что я жива? — уточнила.

— Только мы с Аяксом.

Серпопард как раз показался в дверях спальни. Я услышала шорох за спиной и обернулась. Поймав мой взгляд, он радостно вильнул хвостом, почти как собака.

Но как бы ни был мил со мной серпопард, я помнила, что он служит Агэлару. Здесь он в качестве моего сторожа, а вовсе не друга. Пусть даже я единственная, кто понимает его речь. Такая уж у меня особенность — чрезвычайно редкий дар общения с любым живым существом.

— Выходит, я заперта здесь до тех пор, пока ты… — я не договорила. Помешал спазм, перехвативший горло.

Агэлар не ответил. Лишь мрачно посмотрел. Он выглядел так, словно мысль о моем убийстве ему не нравилась. Но все же не настолько сильно, чтобы отказаться от этой идеи.

Что ж, я сменила хозяина, но жизнь моя от этого не поменялась.

Понятия не имею, где Агэлар меня держал. В каком-то потайном месте, куда нет хода другим.

Каждый раз уходя, он запирал дверь, и мы с серпопардом оставались одни. Его компания была даже приятной. Он — единственный, кому от меня ничего не нужно.

— Долго ты собираешься держать меня взаперти? — спросила я Агэлара, когда он в очередной раз меня навестил.

Он приходил по несколько раз в день — приносил подносы с едой. По ним я и считала дни. Завтрак, обед, ужин — день закончился, пора спать. А завтра по новой.

— Все уверены, что аманат Великого Дракона мертва, — ответил Агэлар, ставя поднос на стол. — Лучше их в этом не разубеждать.

— Или?

— На тебя возобновят охоту.

— Боишься, что у тебя появятся конкуренты? — хмыкнула я.

Не один Агэлар мечтает заполучить душу Великого Дракона. Желающих хоть отбавляй. Поэтому меня и похоронили с покойным мужем. По принципу — не доставайся же ты никому.

Так закапывают в землю опасное ядерное оружие. Чтобы не было искушения его использовать. Вот и я была кем-то вроде боеголовки с мощным зарядом. Тот, кто со мной переспит, вроде как получит чемоданчик с красной кнопкой, а вместе с ним — власть над миром. Как тут устоять?

Даже странно, что Агэлар тянет. Он пока не делал попыток забрать душу. Ждал чего-то. Неужели пока я окончательно окрепну? Сострадание от убийцы — неожиданная вещь.

Мою насмешку Агэлар проигнорировал. Вместо этого заговорил о другом.

— Тебе необходим слуга, — заявил он. — Кто-то должен убираться в покоях, помогать тебе с одеждой и все такое. Ты слишком слаба, чтобы делать все самостоятельно. Но это должен быть тот, кому я доверяю.

Он был прав — на обычные действия мне требовалось вдвое больше времени, чем здоровому человеку. Неделя в гробнице не прошла для меня даром.

Но в этом вопросе я точно не советчик. Хотя…

— Как насчет того беса, что судили со мной? — предложила я. — Он скрыл след от удавки на шее Фейсала. В каком-то смысле он мой сообщник и не выдаст меня. Ведь в этом случае ему самому придется худо.

Этот бес был личным прислужником Фейсала. Суд приговорил его к принудительной метаморфозе и служению на благо Алькасара, что бы это ни значило.

Я плохо знала беса, но испытывала к нему благодарность. Если бы не он, меня бы точно казнили.

Агэлар задумчиво нахмурился, а я уточнила:

— Что с ним стало?

— Я это выясню, — пообещал он. — Бывший прислужник Фейсала — хороший вариант. Поищу его.

— Отлично, — кивнула я.

Ночь смерти Фейсала связала нас с бесом, и я рассчитывала, что он будет на моей стороне и дальше. Так у меня появилась надежда обрести союзника. Уже кое-что.

Слабость после долгого пребывания в гробнице действительно мучила меня, но все же не она была моей главной проблемой. Случилось кое-что другое, намного более тревожное, что заставило меня всерьез волноваться о своем здоровье.