Что ж, если девочка сумеет дойти до Ниэль, та постарается ей помочь. В память о своих людях. К сожалению, у Стражницы осталось слишком мало сил, и она не была уверена, что сможет вылечить малышку, но она попытается.

Сосредоточившись, Ниэль попробовала мысленно достучаться до ребенка, подсказывая, что нужно дойти до алтаря, лечь на него и расслабиться. И тогда все будет хорошо.

Девочка, добравшись до грубо отесанного прямоугольного камня в пару локтей длиной, стоящего в центре небольшого помещения, обессиленно опустилась на него и судорожно вздохнула.

«Ляг на камень и усни, – тихо шептала Ниэль в ее мыслях. – Ты увидишь дивные сны, где в облаках плывут острова с прекрасными замками. Солнце золотит их белые стены, острые, украшенные флагами шпили башен пронзают небеса. Там красиво, малышка! Тебе понравится. Спи… а я попытаюсь вылечить тебя».

Ниэль не знала, сколько времени прошло с того момента, как девочка доверилась ей и послушно легла на алтарь. Она вспоминала, собирая по крупицам остатки своей силы, и пыталась исцелить хрупкий человеческий организм. Выправить и вылечить перелом ребра и трещины в двух соседних, избавить ребенка от синяков, ссадин и, что оказалось куда более опасным, от начинающейся пневмонии.

Наконец бывшая Стражница, устало выдохнув, окинула победным взглядом тело своей незваной гостьи и попыталась ее разбудить.

Тихо, темно, тепло… и пусто. И странно, пугающе знакомо.

Ниэль ошеломленно застыла.

Не может быть!

Неужели пока она, тратя последние силы, сражалась за жизнь девочки, та сдалась? Сдалась и просто… ушла?

Похоже, что измученная душа ребенка не пожелала бороться за жизнь и покинула свою бренную оболочку, уйдя на круг перерождения.

Это было так… обидно?

Да, ей было обидно!

Случившееся было столь несправедливо, что Ниэль в ярости чуть не уничтожила плоды своих многочасовых трудов неконтролируемым всплеском силы.

Ну уж нет! Она столько сил вложила в этого ребенка! И все закончится вот так? Ничем?

Она не согласна!

Вот только что же делать?

Без души исцеленное тело всего лишь пустая оболочка, марионетка, существующая, но не живущая. Неспособная чувствовать, думать и развиваться. Гротескная пародия на ее собственное существование, словно отражение в кривом зеркале. Она, Ниэль, чувствовала, мыслила, помнила… но не могла покинуть свой алтарь и воплотиться.

Увы, есть правила, которым вынуждены следовать даже боги.

Ниэль недовольно посмотрела на неблагодарного ребенка. Ну надо же! Столько сил впустую… Если бы она была на ее месте, то цеплялась бы за жизнь руками и зубами!

Хм-м… на ее месте?..

Нет, бредовая мысль. Это же всего лишь человек!

Даже она, полукровка, не опустится до такого! Стать простой смертной, заняв опустевшую оболочку? Нет, теоретически это возможно, хотя на практике никто из на-тиань даже мысли подобной не допустил бы. Стать простым человеком? Бессильным, хрупким, короткоживущим, не чувствующим токов божественной энергии? Да кто бы на такое согласился?

С другой стороны, что ждет ее здесь?

Сколько еще веков она проспит во тьме и одиночестве до того момента, как время или случай разрушат алтарь?

Может, стоит попробовать?

К тому же ее связь с алтарем не прервется, а значит, тот вполне можно будет использовать в качестве накопителя. И потихоньку развиваться. Конечно, достичь своего прежнего уровня у нее никогда не получится, но все не так безнадежно. Ведь память по-прежнему с ней, а значит, она сможет выкарабкаться, продлить себе жизнь, научить это тело чувствовать пронзающие мир энергетические потоки и перестать быть хрупким сосудом, способным разбиться от малейшего удара.

В конце концов, что она теряет?

А смеяться над ней все равно больше некому…

Просыпаться было тяжело. Все тело болело, было холодно, а в животе чувствовалась застарелая ноющая пустота, требующая наполнить ее хоть чем-то. Это – голод? Странное ощущение. Раньше Стражнице не доводилось его испытывать. Да уж… это вам не Закатный Замок с каскадами жемчужно искрящихся энергией прудиков и гротов, доступных для посещения в любое время. На-тиань не ели, в понимании людей. Они впитывали энергию напрямую, порой мешая различные «ароматы» и гордясь особо изысканными букетами… хотя иногда все же позволяли себе какие-нибудь извращения вроде фруктов или медовых сот. Что теперь вспоминать о восхитительных, наполненных чистой, питательной энергией гротах погибшего замка. Только душу травить. Увы, придется пока довольствоваться грубой человеческой пищей и, если повезет на охоте, каплями «грязной» праны, выпитой у добычи, словно она какой-то низший зверобог. Ничего, Ниэль справится. В конце концов, она сама сделала этот выбор, никто над душой не стоял.

Ниэль попыталась подняться с алтаря, чтобы оценить доставшееся ей тело, и невольно пошатнулась от слабости.

Отвратительно!

Она и забыла, как ощущают себя живые люди.

Хотя… говоря откровенно, она этого никогда и не знала. Все же Стражница была не обычным человеком, а божественной на-тиань.

Как ни печально признавать, но Ниэль несколько переоценила возможности своего нового тела. Привести его в порядок будет не так просто, как она планировала. Сейчас, пожалуй, она почти понимала его прежнюю владелицу, сдавшуюся и добровольно ушедшую на круг перерождений. Хотя нет, не понимала. Бороться надо всегда, до последнего!

Разобраться бы еще, как сюда попал этот ребенок. И стоит ли ей ждать других гостей?

Может, в памяти девочки что-то осталось?

Ниэль, обессиленно откинувшись на алтарь, прикрыла глаза и погрузилась в темноту, выискивая тающие, словно дым на ветру, воспоминания.

Перед глазами, будто наяву, возникла понурая цепочка связанных друг с другом усталых и бедно одетых людей, медленно бредущих по горной тропе. Вот вдоль процессии проехал коренастый смуглый мужчина на низенькой мохнатой лошаденке и лениво, скорее для порядка, вытянул ближайшего раба кнутом, повелительно что-то крикнув. Это Мархаг, глава каравана.

Ей сегодня опять повезло. Бируг, немолодой грузный повар, выделяющий ее за послушание и старательность, позволил девочке сидеть в скрипучей повозке с припасами и крошечным, едва ли в пару сантиметров длиной, ножичком из острого обсидианового стекла чистить корни орего для вечерней трапезы. Конечно, железным или хотя бы бронзовым ножом выполнить эту работу было бы куда быстрее и проще… да только кто же даст оружие рабыне? Даже если это всего лишь десятилетняя девочка.

Пусть повозка была старой и скрипучей, а дорога – ухабистой, это все равно привилегия: ехать, а не идти своими ногами. Поэтому она старалась. Пристроившись возле высокого борта, она аккуратно срезала тонкую кожицу, вырезала глазки и послушно передавала очищенные корнеплоды Биругу.