Ламберт немного помолчал, подыскивая слова.

– У меня было пятеро братьев – один из них мой близнец, – и все были более рослыми, сильнее и умнее меня – другими словами, любимцами отца. Я рос болезненным, и детские годы были для меня не самым хорошим временем. Меня отправляли одного дышать чистым альпийским воздухом.

Погрузившись в воспоминания, Ламберт отхлебнул пива из кружки.

– Мой брат-близнец погиб в семилетнем возрасте, – продолжил он. – Из-за ужасного несчастного случая. Мать умерла вскоре после него. Охваченный горем отец обвинил меня в смерти матери и отправил в пансионат в Англию. – Ламберт замолчал и долго глядел в свою кружку. – Домой я вернулся уже юношей и оказался для всех в семье совершенно чужим.

Франклин не знал, что и сказать. Он понимал, что ему не стоит копаться в трагическом прошлом нового знакомого. Смерть брата-близнеца, вероятно, окрасила мрачными красками всю его жизнь.

– Отец даже не пытался сблизиться со мной, – произнес Ламберт, выпрямляясь. – Он предоставил мне возможность идти своим путем, хотя братьям всячески помогал – они занимали важные места в его фирме. Братья пошли на войну, а я пропустил призыв. Когда они с триумфом вернулись домой, отец приблизил их к себе – всех, кроме меня.

Ламберт со слабой улыбкой посмотрел на внимательно слушающего Франклина.

– Потом на глазах отца, к несчастью, один за другим умерли все, кто был ему дорог. Все мои братья ушли из жизни раньше срока. Всем им не повезло. В конце концов отцу пришлось заметить меня, ведь я остался единственным из его сыновей. Он был суров ко мне. Он говорил всем, что я ни на что не гожусь и ничего не добьюсь в жизни, хотя у меня к тому времени уже были кое-какие достижения. Он не выпускал из рук семейный бизнес даже в старости и немощи. Но однажды все переменилось.

Ламберт достал из кармана портсигар и предложил сигару Франклину. Тот отказался.

– Дом моего отца сгорел вместе с ним самим, – сказал Ламберт и, щелкнув зажигалкой, посмотрел на язычок голубого пламени. Он закурил. – Мне досталось все, – тихо проговорил он и выдохнул колечко дыма. – Я был шестым сыном и не мог даже надеяться, что унаследую отцовский титул виконта. Но я пережил всех. Хоть и был от рождения самым слабым.

Ламберт плеснул в кружку остатки пива. Его глаза проследили за пушинкой, взмывшей вверх, под потолочные балки.

– Как все это ужасно, – пробормотал Франклин. Конечно, его удивил рассказ Ламберта. Он с благодарностью вспоминал собственное детство, любящих родителей, которые поддерживали его мечты. Ему не терпелось показать Банти и Сиднею их нового внука! Его сердце защемило при мысли о малышке Би, по которой он ужасно скучал, хотя и знал, что она в надежных руках.

Ламберт посмотрел на него и улыбнулся.

– Да, для них все закончилось печально, – сказал он, подмигнув, – а для меня не так уж и плохо. Давай выпьем за рождение и смерть. – Они чокнулись кружками. – Рождение и смерть.

– Ты наверняка скучал по брату-близнецу? – спросил Франклин, когда хмурая атмосфера слегка рассеялась.

– Не могу сказать, чтобы я скучал по кому-нибудь из семьи, – заявил Ламберт с бесстрастным лицом.

– У моего брата родились девочки-близнецы, – сказал Франклин. – Похожи как две капли воды. А у меня в Англии осталась двухлетняя дочка Беатрис.

– Значит, у тебя двое детей. Больше и не надо. – Ламберт подмигнул. – За двумя еще можно уследить.

Франклин, желая ответить на эту личную и горькую историю чем-то таким же откровенным, да еще после разговора о близнецах, расстегнул ворот рубашки и снял с шеи потертый тонкий кожаный шнурок.

– Вот, гляди, – сказал он.

Странный темный камень, висящий на шнурке, резко сверкнул при тусклом свете. Франклин положил его на стойку перед Ламбертом, и тот с удивлением стал разглядывать восхитительные переливы на его поверхности.

– Я нашел этот камень в Америке. Он парный. Это были странные, абсолютно одинаковые подвески. Смотри, на самом деле это небольшая кость!

Ламберт осторожно взял камень и поднес его к лампе. Ее свет проник глубоко внутрь, и камень вспыхнул многоцветьем. Там была и чернота, и яркость розовых и лиловых оттенков, смешанных с проблесками бирюзы и жадеита.

– Боже мой, как он сверкает! – восхищенно проговорил он.

– Да-да, – улыбнулся Франклин. – На второй подвеске другая половинка этой кости. Вместе они составляют одно целое. Две в одном, понимаешь?

Франклин кивнул бармену, чтобы тот налил им еще пива. Ламберт, словно под гипнозом, глядел на игру цвета в камне. Потом резко оторвал от него взгляд:

– Извини, я не совсем тебя понял. Почему у тебя только одна из подвесок? Ведь они должны быть вместе?

– Мне трудно объяснить, почему я взял только одну, – ответил Франклин. – Что-то привлекло меня к ней, мне был нужен именно этот камень.

Ламберт удивленно посмотрел на него:

– Так ты украл его?

Франклин засмеялся:

– Пожалуй, можно сказать и так. Правда, прежним владельцам, двум близнецам, они все равно были уже без надобности. Те давно умерли. Я говорил тебе, что я исследователь, охотник за сокровищами. Даже великого Говарда Картера… – При имени своего кумира он поднял кружку.

В ответ Ламберт поднял свою:

– За Картера!

Они выпили до дна и со стуком поставили кружки на стойку.

– Даже этого великого человека, который обнаружил гробницу фараона Тутанхамона, называли разорителем могил, – продолжал Франклин. – А я просто пытаюсь разгадать секрет этой кости и те тайны, которые стоят за ней.

Ламберт еще пристальнее взглянул на странный камень:

– Пожалуй, в нем чувствуется какая-то магия. Так что же это все-таки – камень или кость?

– Вот видишь – ты тоже заворожен! Мой новый друг, это не просто камень или кость – это то и другое.

– Разве так бывает? – удивился Ламберт, когда Франклин взял из его рук подвеску и повернул камень так, что последние лучи угасающего дня упали на его поверхность и выпустили из нее ослепительный букет искр.

– Этот полудрагоценный камень называется опал, – пояснил Франклин. – Месторождение таких вот опалов недавно нашли в Австралии, на ее так называемых грозовых полях. Я побывал там.

– Значит, все-таки камень, – заключил Ламберт.

Франклин кивнул:

– Да, а также опализированная кость динозавра.

Ламберт озадаченно нахмурился:

– Как кость могла превратиться в опал?

– Именно это я и хочу выяснить, – вздохнул Франклин, радуясь возможности поговорить с кем-то о своем увлечении. – И вот еще одна загадка: почему эти крайне редкие опализированные кости разбросаны по всему миру? И как этот камень – точнее, его часть – оказался в Америке сотни или даже тысячи лет назад?