Но всему приходит конец, прекратились и мои сновидения, и меня все реже пичкали зельями…

Когда я проснулась в очередной раз, тяжелые шторы на окнах были отдернуты, и яркий солнечный свет заливал комнату. Заметив, что я открыла глаза, довольно молодая полная служанка, дремавшая рядом на стуле, тут же устремилась ко мне и принялась умывать, причесывать, одевать и кормить, будто я совсем маленький ребенок! На все мои уверения, что я сама способна одеться (ну хорошо, некоторые шнурки и тугие крючки не поддавались, тут бы я от помощи не отказалась) и умею пользоваться столовыми приборами, она только вздыхала и качала головой, и была права. Уметь-то я умела, да вот только первое время даже удержать ложку не могла, настолько ослабла…

Сейчас, правда, я уже достаточно окрепла, чтобы справиться с едой и не заснуть, не донеся ложки до рта, но служанке — ее звали Мадитой, — похоже, просто нравилось со мной возиться.

С этим я кое-как могла смириться, но вот любопытство не давало покоя. Например, у меня никогда не было такого платья! И не похоже, что оно с чужого плеча, выглядит совсем новым… Неужели его сшили уже здесь? Конечно, это не так уж сложно: хорошая мастерица и за ночь может управиться, это же не дамский парадный наряд с длинным шлейфом и затейливой отделкой… Но и обувь тоже пришлась точно по ноге! Тоже стачали нарочно для меня? Неужели при замке живет столько мастеров?

Или… сколько времени я пролежала без памяти, раз они успели все для меня приготовить? И что случилось с моим родным домом? И родители… Может, они все-таки живы, просто мое чутье не действует?

Правда, тогда непонятно, почему князь сказал, что позаботится обо мне, и я тогда еще подумала — он уверен, что больше это сделать некому. Должно быть, наверняка знал, что сталось с моими родителями! А если знает господин, то и слуги наверняка что-то да слышали, в замке от сплетен и слухов не убережешься: непременно хоть словцо кто-то да обронит, а другой подберет и передаст остальным. Слово за слово… Не может же быть, чтобы служанки не шушукались по углам о том, откуда взялась чужая девочка и почему князь окружил ее такой заботой!

Увы, на мои вопросы Мадита не отвечала, говорила, мол, всему свое время, мне все объяснят, а ее дело маленькое: подай, принеси, убери…

— Идемте, госпожа, — сказала она наконец. — Вас уже ждут.

Нетрудно было догадаться, кто именно ждет — ведь князь сказал, чтобы меня привели к нему, как только я смогу встать. Непонятно только зачем…

Княжеский замок подавлял не то чтобы своими размерами (горы-то намного больше), а каким-то странным внутренним устройством: мне показалось, что в этих бесконечных коридорах и переходах ничего не стоит заблудиться. Должно быть, его столько раз переделывали и пристраивали новые переходы, что от изначального здания ничего и не осталось… Впрочем, Мадита шла уверенно, не плутая: привыкла, наверно, за много лет и знала все закоулки и лестницы.

Еще я думала о том, что зимой в замке должно быть очень холодно, потому как дров не напасешься протопить этакую громадину! Или, может, зимой тут тоже, как у нас, закрывают летние покои, а топят только в паре залов да в спальнях? А еще здесь, наверно, не бывает таких ветров, как на нашем перевале: там порой так задувает целыми неделями, что хоть закрывай ставни, хоть затыкай узенькие окошки подушками, хоть занавешивай стены заморскими коврами (ворс такой, что рука утонет!) и звериными шкурами в три слоя, все равно сквозит. Отец говорил, замок очень старый, в кладке щелей больше, чем камней, все не заделаешь. Чем латать, проще было бы новый построить, только где же столько денег раздобыть?

Но это-то ладно, уж хватило бы, но… Подходящих мест поблизости нет, значит, новый замок надо строить на фундаменте старого, а самим куда деваться на пару лет? Быстрее-то не выйдет: от снега до снега времени всего ничего, да и то половина — слякоть, груженые повозки с трудом проходят… А как представишь, сколько всего нужно для строительства, так руки и опускаются. Мама однажды сказала, что не представляет, как это наши предки ухитрились возвести замок в таком месте, не иначе ворожил им кто-то! Я потом долго допытывалась: правда ли, что в прежние времена колдуны были не чета старой знахарке, которая только и умеет разные травки от кашля и прострела заваривать? Отец в ответ только ухмылялся в усы… ну а с годами я и сама все поняла.

Я постаралась не думать о родителях, потому что от этого сразу тянуло расплакаться, а разве я могла появиться перед князем зареванной?

Мадита почтительно постучала, а когда изнутри прозвучало «Войдите!», глубоко вздохнула, едва-едва приотворила дверь и тихонько сказала:

— Господин, к вам юная госпожа…

— Впусти и исчезни, — был ответ.

Мадита впихнула меня в кабинет и проворно захлопнула дверь за моей спиной.

Я осталась наедине со старым князем.

Он сидел в кресле, похожем на сказочный трон, и выглядел так сурово, что я невольно попятилась, уткнувшись лопатками в закрытую дверь. Потом все-таки собралась с духом и присела в глубоком реверансе.

— Подойди ближе, — сказал он вполне дружелюбно и даже улыбнулся. Правда, глаза у него остались холодными и настороженными. — Как ты себя чувствуешь?

— Благодарю вас, господин, хорошо.

— Ты знаешь, кто я?

— Да, господин, — сказала я. — Вы — владетельный князь Даккор. Я вас узнала — вы есть на всех монетах!

Князь улыбнулся шире.

— Не всякий может похвастаться тем, что узнал меня по чеканке на золотых, — сказал он. — Должно быть, ты достаточно на них насмотрелась?

— Да, господин. Когда отец считал деньги, я складывала монеты столбиками. Он говорил, что я очень ему помогаю, а то их так много, что в одиночку ему ну никак не справиться, а казначею он не очень-то доверяет, — серьезно ответила я. — А заодно я научилась считать до тысячи и даже больше.

— Вот оно как… — Князь вздохнул и потер массивный подбородок. — Счастлив тот отец, который может позволить ребенку забавляться золотыми монетами…

Я промолчала, потому что не знала, надо ли отвечать на его слова. И еще едва не сказала, что монеты скучные, считай, одинаковые, разве что одни истерты больше, на других царапины есть… А вот самоцветные камни все разные, и разглядывать их можно часами, ведь каждый по-своему играет на свету! Порой даже самый невзрачный осколок, если удачно повернуть его, так брызнет в глаза цветными искрами, что не враз проморгаешься, а уж будучи правильно ограненным, сделается невероятно красивым!

— Послушай, дитя мое, — произнес он после долгой паузы. — Я вынужден сообщить тебе горькую весть… На замок твоего отца напали неизвестные разбойники. Должно быть, они надеялись поживиться, услышав о его богатствах, а потому попытались взять замок штурмом. Неизвестно, что случилось, но начался пожар, и… Мне больно говорить тебе об этом, но я обязан сказать: тела твоих родителей так и не нашли. Пожар бушевал такой, что камни плавились, а от людей не осталось даже пепла.