Стоило мне вспомнить пляску горных богатырей, от которой содрогался замок, а кое-где сходили небольшие лавины (и потому устраивать веселье старались во дворе, если погода позволяла), как гостей пригласили пройти в другой зал, приглашая к танцам.

Старый князь мирно беседовал с незнакомыми вельможами, а я, ускользнув потихоньку, отправилась искать рыцаря Раве, проскальзывая между танцующими. Это было несложно, потому как я с раннего детства привыкла шнырять под ногами у плясунов, а здешние танцоры им не чета: в худшем случае толкнут или на подол наступят, не насмерть же затопчут…

Долго искать не пришлось: старик вовсе уж невежливо растолкал гостей и заключил меня в объятия.

— Альена!

Я с удивлением увидела слезы радости у него на глазах.

— Вот счастье-то какое!

— Дядюшка, что такое? Ты разве не знал…

— Мы же думали, что ты погибла! — продолжал он, не слушая. — Мне как далекоглядящий весточку принес, что Сайтор сгорел, я туда ринулся, спешил, как мог, но… Альена, там… Развалины одни и пепелище, никого не найти. Кто из ваших на дальних пастбищах был, те уцелели, видели зарево издалека, вот и прислали ко мне гонца, а что толку? Потом еще горномогучие подошли, аж четыре старших клана, помогли разобрать завалы, но… — Раве прикрыл глаза рукой. — Только косточки и нашли, а чьи — поди угадай! Как же ты-то спаслась?

— Меня успел увезти кто-то из наших слуг, — ответила я, — Ривон, должно быть. Его даже расспросить не успели, он ранен был…

— Умер?

— Да. А я ничего не помню, дядюшка.

— Вовсе ничего? — нахмурился он.

— Только как вечеряли с родителями, а потом… потом вроде бы огонь и шум. И это все, — честно ответила я, поскольку, как ни старалась, так и не смогла припомнить хоть что-то важное, будто мне снежный червь мозги выел.

— Отчего же Ривон не к нам поскакал? Уж он-то все ходы-переходы знал!

— Не знаю, — покачала я головой и отступила, давая дорогу танцорам. — Может, ранен был тяжело, может, пути перекрыты оказались… Сказали, на Сайтор напали разбойники, поживы искали, вдруг не проехать было? Сам-то он, наверно, пробрался бы или затаился у чутконосых, но со мной…

— Уж будто бы тебя чутконосые или легколапые не спрятали да не уберегли, а его не выходили! Могли и за помощью сбегать, — пробормотал старик и потер лоб. — И если это Ривон тебя спасал или кто другой из ваших, то не на своем коне и не пешком: не нашли следов, хотя всю округу обыскали. Чужих — хоть отбавляй, но и те успело дождем размыть. Как раз после пожара такая гроза грянула, что все грязью залило, поди поищи!

— А до казны разбойники добраться успели? — быстро спросила я, заметив, как князь поглядывает в нашу сторону.

— Сама же знаешь, что чужой туда не войдет, а сунется — там и останется. А когда мы завалы разобрали… пусто там, как есть пусто. Завалящей медяшки — и то нет.

— Может, все же вывезли?

— Нет, девочка. — Раве посмотрел на меня в упор и усмехнулся. — Двери-то целы были, обгорели только. А сверху замок рухнул, и никто завалы не трогал, пока горномогучие не пришли. Да будто я сам не видел, как там…

— Что ж, тогда хоть одно утешает: этим негодяям ничегошеньки не досталось! — прошептала я.

— Только ты, — негромко сказал старик.

— О чем ты, дядюшка?

— Князь Даккор взял над тобою опеку, хотя у тебя есть родня. Пусть дальняя, но есть — Литтены, ты же знаешь!

— До них поди доберись. Туда быстрокрылый-то лететь будет несколько суток, и это если его еще упросишь, да и легконогие скорее не доскачут… И сдается мне, — я заговорила совсем тихо, — князь мало что о них знает, слыхал только, что есть такие… где-то очень далеко, за перевалом. А я ничего не говорила, потому как не спрашивали.

— И правильно сделала, — так же тихо ответил он. — А про женитьбу-то правда?

— Так князь решил, а что я могу поделать? — Я покосилась на Райгора, кружившего в танце ту кружевную прелестницу. — Я случайно услышала — это ради перевала. Он же мне достанется, а так — мужу. Еще немного, и стану княжной…

— А не хочется? — шепнул старик.

— Нет. Райгор недобрый, — повторила я однажды сказанное. — И ему невдомек, что у меня за приданое… То ли отец ему не говорит, то ли и сам толком не понимает — перевал и перевал. А так вот увидит кого из наших соседей — со страху поседеет!

— Да уж… Завалы-то разобрали на том месте, где Сайтор стоял, — повторил Раве, — фундамент уцелел, что ему сделается? Его еще когда сложили, о тех временах и памяти не осталось, а он держится. А стены навести… помогут. Прежние-то были… не знаю, десятыми по счету или больше? И твой отец верно всегда говорил: замок проще перестроить, чем щели залатать. Вот и сбылось, только…

— Только мне туда никак не попасть, — покачала я головой, — разве что с супругом. Но будто он станет меня слушать!

— Если сумеет понять — станет, а нет — зачем тебе такой муж? — Старик тяжело вздохнул и взял меня за обе руки. — Ну да ничего. Я передам, что ты жива. Ждать будут… А знамо бы дело, заранее подговорил бы кое-кого, взяли да умчали тебя, и ищи ветра в небе!

— Не выйдет, дядюшка. Охраны много, а из замка меня вовсе не выпускают.

— Оно и видно, совсем худая да бледная… На родителей до чего похожа! Глаза совсем отцовы — грозовые, темные, с просинью да просверком. А волосы материны. — Он осторожно коснулся выбившейся из моей косы пряди. — Эх, прежде были чистое золото, мягкие, словно шелк, любо-дорого взглянуть, хоть вышивай ими! А теперь солома соломой, уж прости…

— Говорят, это от болезни, — вспомнила я слова Мадиты. — Ну хоть вовсе не выпали, и на том спасибо. А и такие годятся, верно?

— Да, на равнинах который год поля ни градом не бьет, ни дождем не заливает сверх меры, рожь с пшеницей стоят в мой рост, — задумчиво произнес Раве. — Только колосья почти пустые, молоти не молоти — солома одна.

— То-то и пир сегодня скромный… — сообразила я.

— Вот-вот. Но нам про это знать не полагается, верно? И вот что, Альена. — Он наклонился к самому моему уху. — Думается мне, срок мой подходит к концу, и вряд ли мы еще свидимся…

— Дядюшка!

— Не перебивай! Я старше твоего отца больше чем вдвое, пора и честь знать. Так вот, запомни…

Он сказал всего несколько слов, явно не все, что собирался, но делать было нечего: князь прислал за мною слугу. Когда я подошла к нему, он ласково пожурил меня: дескать, негоже уделять время только одному гостю. Я извинилась, дескать, так рада была увидеть старого знакомца, так рада! А он поговорить любит, обо мне беспокоится, вот и расспрашивал, как мне живется. Не могла же я не поведать о том, как меня приняли в княжеском замке? А ему все не верилось, что я живу тут будто в сказке!

Князь благожелательно улыбнулся и поманил к себе сына.