Дойди эта молитва до Влимпа, исполинского горного массива, избранного богами для проживания, она бы вызвала среди его обитателей некоторый переполох. Как боги могут дать человеку то, чего им самим не хватает?

К счастью, молитва потерялась где-то по дороге.

В кабинете один за другим стали появляться советники. Почтительно кланяясь, они рассаживались вокруг длинного стола, стоящего торцом к мэрскому. Никто из них удивительным образом не заметил висящий в воздухе аромат перегара. Объяснить подобный феномен можно было лишь той гибкостью, которую приобретает восприятие людей, близких к власти.

Советнику короля, императора, мэра или князя иногда приходится замечать то, чего нет, и в упор не видеть реально существующее. И от этого умения напрямую зависит целостность столь важного органа, как голова.

– Кхм-угхм, – сказал Мосик Лужа, когда собрались все.

Советники ждали продолжения.

– Известно ли вам, что через два с небольшим месяца у нас выборы? – в голосе мэра дрожало предвкушение гнева.

– Да, – боязливо пискнул кто-то из советников, самый смелый или самый глупый (хотя одно вовсе не исключает другого).

– Так что же вы молчите? – гнев все не прорывался, и советники чувствовали себя неуютно. Куда легче видеть перед собой начальство метающее громы и молнии, чем только собирающееся это сделать.

– Э, – подал голос самый древний из советников, Глагол Пис. Он пережил с десяток мэров, а в мэрском дворце просуществовал так долго, что успел позабыть, как выглядит город за его пределами. Хотя подобная беспамятность частенько одолевает и более молодых чиновников. – Не хотели вас беспокоить...

– Не хотели? – гнев, наконец-то, прорвался. – А места свои сохранить хотели? Придет новый мэр и выгонит вас всех, дармоедов, к демонской бабушке!

У советников были на этот повод определенные сомнения, но они предпочли оставить их при себе.

– Так что вот, – сказал мэр, прокричавшись. – Мы вступаем в грязную политическую игру! С сегодняшнего дня вам придется напрячь заплывшие жиром мозги и работать по двадцать пять... нет, тридцать пять часов в сутки!

Советники дружно вздохнули. Грязи они не боялись, но слово «работать» вызывало в чиновничьих мозгах какие-то неприятные, хотя и смутные воспоминания.

Ква-Ква – очень большой город, но велик он не только в длину и ширину, а еще и в глубину. Под домами и мостовыми лежит мир подвалов, колодцев и тоннелей, настолько обширный, что его иногда называют Большой Ква-Ква.

И там, внизу, кипит своя жизнь, не менее бурная, хотя и несколько грязноватая.

– Наша служба и опасна, и трудна, – бредущее по одному из тоннелей существо негромко и невнятно напевало себе под нос. Каждый его шаг сопровождался монументальным чавканьем.

Факел, который существо держало в руке, светил слабо, из последних сил. Скорее всего, факелу просто было дурно. Учитывая, что тоннель на треть заполняли нечистоты и вонь над ними висела такая, что ее при желаний можно было увидеть, это не выглядело удивительным.

– И на первый взгляд как будто не видна, – откуда-то примчался порыв свежего, хотя и несколько холодного воздуха, факел воспрянул духом и засветил немного ярче. Стало видно рябое лицо, украшенное повязкой из плотной ткани, закрывающей рот и нос.

Обладатель лица споткнулся, и вонючий воздух уважительно колыхнулся, заслышав крепкие, хотя и немного неразборчивые (попробуйте-ка ругаться сквозь тряпку!) выражения.

– Так-так, что тут у нас? – Краск Пух, представитель славного цеха ассенизаторов города Ква-Ква, опустил факел. Из бурой жижи, в которой ассенизатор стоял по колено, ему печально улыбался слегка обглоданный собачий труп.

Судя по всему, об него Краск Пух и споткнулся.

– Вот зараза, – обойдя мертвую животину, ассенизатор вновь замурлыкал любимую песенку.

Краск Пух совершал ежемесячный обход вверенного ему участка подземных стоков. Этим в день Отважного Зайца занимались сотни его соратников по незаметной, но очень важной для города службе.

Исчезни ассенизаторы, Ква-Ква, населенный многими тысячами разумных существ, бытие которых большей частью заключается в производстве мусора, захлебнулся бы в отходах через несколько дней. Золотари исполняли в исполинском организме города функцию кишечника и гордились своей работой.

Попасть в их ряды было куда как непросто.

В темноте за спиной Краска Пуха что-то шевельнулось, издалека донесся могучий рокот, словно прочистил грудь великан. По стенам тоннеля пробежала дрожь.

– Что это там? – согласно давней привычке ассенизатор разговаривал сам с собой. Мысли в его голове ворочались с ленцой. Когда имеешь дело с настолько малоподвижной штукой, как отходы, то спешить обычно некуда, вот и сейчас Краск принялся неторопливо обдумывать, что могло породить такой звук в подземельях...

Накативший из тьмы вал жидкой грязи подхватил ассенизатора, мгновенно обесценив блестящие теоретические построения, родившиеся в его голове. Там осталась только одна мысль, больше похожая на звучащий под сводами черепа панический вопль, – «Прорыв!».

Факел погас. Краска Пуха несло по тоннелю, крутя и вертя, точно веточку в бурном потоке. Единственное, что оставалось ассенизатору, – молиться, и он истово шевелил губами, надеясь, что обращение дойдет до Влимпа даже из подземелья, заполненного вонючей грязью.

Дворец мэра слегка тряхнуло. Пошатнулась стоящая в углу кабинета статуя, изображающая главу города в полный рост. С обнаженной лысиной и вытянутой рукой, в которой была зажата кепка, он выглядел очень вдохновенно.

Сказать, что скульптор польстил, – значило не сказать ничего.

– Это еще что? – недоуменно спросил Мосик Лужа. Советники дружно, словно отряд дрессированных макак, пожали плечами.

– Так вот, – продолжил мэр прерванную мысль. – Нам нужно убедить горожан, чтобы они выбрали меня снова! Как это сделать?

– Напомнить о благих деяниях, свершенных вами, господин мэр, – сказал советник, отвечающий за благоустройство городских улиц. Попал он на это место благодаря тому, что был двоюродным братом жены Носика Лужи, а подведомственные ему улицы посещал редко, находя это занятие ужасно скучным.

– Хорошая мысль. Надо бы только вспомнить эти благие деяния. Ну-ка, напрягите память!

– Э...

– Ууу-

– Мда...

– Ну...

Изданные советниками звуки отличались разнообразием, но не информативностью. – Вы что, говорить разучились? – багровея, спросил мэр. Зрелище было устрашающее: шаровидная голова наливалась кровью, словно брюхо комара.

– Мы упразднили налог на ношение оружия, – вспомнил кто-то.

– Но ввели три других: на солнце, воздух и воду! – Глагол Пис грустно кивнул. – И наши противники об этом не умолчат...