И здесь, судя по всему, собралась добрая половина университета. В глазах рябило от мантий красных, черных, зеленых и синих, среди повернувшихся к Арсу лиц было немало знакомых. Из задних рядов ему помахал ручишей двоечник Рыггантропов.

– Закройте дверь, молодой человек и не стойте на пороге, – резкий голос донесся от расположившейся у стены кафедры. Стоящий за ней волшебник ростом поспорил бы с крепостной башней, а худобой – с последователями секты Об-Мани-Падла-Хам, которые съедают по рисовому зернышку в день. – Мы начинаем.

Кивая по дороге знакомым, Топыряк протиснулся к Рыггантропову. Рядом с двоечником, шевеля мохнатыми длинными ушами, устроился представитель расы йода Тили-Тили, больше известный под прозвищем Трали-Вали.

Арса он приветствовал бодрым шипением и радостной гримасой на коричневом, словно сгнившее яблоко, лице.

– И вы тут? – спросил Топыряк, осторожно усаживаясь на стул, который по древности мог, судя по всему, поспорить с самим городом.

– А то, – отозвался Рыггантропов рокочущим басом, – мы тут, типа, в натуре...

– Тихо! – волшебник за кафедрой постучал по ней костлявым кулаком. Звук получился такой, словно палкой лупили по дереву. – Мы начинаем. Позвольте представиться. Мое имя – Дубус Хром-Блестецкий, но те из вас, кто станет работать у нас, будет называть меня проще – босс...

– А что это значит? – спросил Рыггантропов таким гулким шепотом, что слышно его было, наверное, даже на улице.

Хром-Блестецкий не снизошел до ответа, лишь посмотрел так презрительно, что Рыггантропов сгорел бы от стыда, если бы знал, что это такое.

– Скоро выборы мэра, – сообщил волшебник, – и именно на этих выборах вам предстоит работать агитаторами.

В наступившей тишине стало слышно, как потрескивает что-то в голове у Рыггантропова.

– Вы будете делать, что я скажу, – продолжал Хром-Блестецкий, – выполнять мелкие магические работы, всякие поручения, и получать за это... бубль в день. Кто не согласен – может уходить.

Желающих не нашлось. Хром-Блестецкий пожалел, что предложил так много.

– Отлично, – кивнул он и зашуршал пергаментом, – тогда по одному подходите ко мне и записывайтесь...

В помещении тут же воцарилась суматоха, которая бывает, если в толпу бросить несколько золотых монет – все дружно ринулись в одном направлении, раздались взвизги, крики и треск держащихся на последнем издыхании ребер.

– По одному! По одному! – вопиял Хром-Блестецкий, тщетно пытаясь навести порядок. У него был бы шанс, имей он дело с сатирами, кентаврами или еще какой буйной расой.

Но не со студентами. Каждый стремился попасть в список первым, и для этого был готов топтать, пихать и давить конкурентов.

Лишь будущие демонологи да еще несколько особо умных или тормозных студиозусов остались сидеть.

– Ну что, типа, – сказал Рыггантропов, – запишемся, в натуре?

– Почему нет? Деньги неплохие!

Тили-Тили прошипел что-то одобрительное. Говорить он просто не умел, а если и умел, то тщательно это скрывал.

– Ладно, побудем этими, как их, – подвел итог дискуссии Рыггантропов, – аллигаторами...

Он встал и медленно, словно айсберг, двинулся к кафедре. Дорога перед Рыггантроповым, внешностью напоминающим смесь носорога с гориллой, освобождалась словно по волшебству. Должно быть, заслуженный двоечник знал какую-то магию, неподвластную другим.

В арьергарде однокашника следовали Арс и Тили-Тили.

– Фамилия? – прохрипел Хром-Блестецкий, когда перед ним возникло лицо (за неимением другого употребим это слово) Рыггантропова. Волшебника пихали и толкали со всех сторон, и левой рукой он крепко держался за кафедру, правой пытаясь водить пером по пергаменту.

На лице у него застыло настолько скорбное выражение, что ему позавидовал бы любой взыскующий славы мученик.

– Чья? – тупо моргая, спросил Рыггантропов.

– Имя?

– Чье?

– Чья Чье, ну и имечко. Специализация?

– Демонология! – подсказал из-за спины двоечника Арс, заподозривший, что без помощи со стороны Рыггантропов составит правильный ответ не скоро.

– Записан. Следующий. – Хром-Блестецкий на протяжении всего диалога так и не поднял головы.

Недоуменно моргающего Рыггантропова оттеснили в сторону.

– Имя?

– шшшш...

Тут уж Хром-Блестецкий глаза поднял. И едва не подпрыгнул от ужаса: на него, чуть приподнимаясь над кафедрой, блестящими большими глазами смотрела коричневая морщинистая голова, снабженная длинными мохнатыми ушами. Уши тревожно шевелились.

– Матерь демонов! Это еще что такое? – испуг вырвался истошным воплем.

– Это йода, его зовут Тили-Тили, специальность – демонология, – сообщил Арс, предупреждая вопросы.

– Сссс, – согласился Тили-Тили.

– А разговаривать он умеет? – стараясь не слишком сильно лязгать зубами, спросил Хром-Блестецкий.

– Ну... эээ... не очень.

– Такой нам не нужен! Агитатор должен быть разговорчивым!

– Зато он хорошо умеет вызывать демонов, – доверительно сообщил Арс, – и любит этим заниматься.

– Не пробуйте меня напугать! – волшебник гордо выпятил тощую грудь, по крайней мере пространство между шеей и животом. – Демоны куда менее страшны, чем ханы, князья и прочие, с кем мне приходилось иметь дело...

– Тогда отказ в работе можно воспринять как расовую дискриминацию! – не сдавался Арс. – И об этом возмутительном факте будет сообщено всем...

– Э, – Хром-Блестецкий побледнел так, что если бы не мантия, то тощий волшебник слился бы с беленой стеной, – какая дискриминация? Вот, Тили-Тили, уже записал...

Когда выбрались из толкучки, то йода вид имел довольный, словно только что сдал сессию, у Арса оказалась порвана на плече мантия (так основательно, словно ее ухватили зубами), а Рыггантропов выглядел несколько ошеломленным. Учитывая его невыразительную физиономию, это означало, что он потрясен до глубины души.

– Так я что теперь, Чья Чье, в натуре? – спросил он после пяти минут непрерывного сопения и почесывания затылка.

– Похоже на то, – кивнул Арс. – Придется откликаться на это.

– Те, кто записались, могут идти, – раздался из-за груды тел в разноцветных студенческих мантиях полузадушенный голос Хром-Блестецкого. – Завтра явка к десяти утра, начинаем работать...

За ночь дом номер шесть на улице Дымных Холмов не изменился. Разве что над дверью появилась вывеска с загадочной надписью: «Ссамый главный придвыборный штаб». А под ней – двое мордоворотов того типа, что способны разговаривать только односложными фразами: «ну», «чо?», «а?», «в глаз»...