— Я не понимаю, хорошо или плохо он играл, но его лицо и фигура приводят меня в восхищение. Папа, а разве завтра днём мы не пойдём в театр? Он будет играть Кохару в «Кавасё» и должен быть очень хорош. Если идти, то только завтра. Потом будет слишком жарко.

Откровенно говоря, боль в руке была столь мучительна, что я подумывал, не остаться ли дома, но жена так действовала мне на нервы своими упрёками, что я решил ей назло, пересиливая боль, отправиться завтра в театр ещё раз. Сацуко удивительно быстро схватывает мои настроения. Жена не благоволит Сацуко именно оттого, что та на её слова не обращает никакого внимания и всегда поддерживает меня. Возможно, ей самой нравится Тоссё, а может быть, её больше привлекает Данко в роли Дзихэй…

Дневное представление «Кавасё» начиналось в два часа, кончалось в двадцать минут четвёртого. Солнце палило, было ещё жарче, чем вчера. Духоту в машине можно представить, а кондиционеры в театре включат на ещё более сильную мощность, И я начал беспокоиться, что будет с рукой. Шофёр сказал:

— Вчера вечером никаких препятствий не было, но сегодня обязательно мы где-нибудь застрянем из-за демонстрации, которая пойдёт от американского посольства и парламента к Намбэйдай[11]. Поэтому лучше выехать пораньше.

Мы были вынуждены отправиться в час. Сегодня мы были втроём, Дзёкити с нами не пошёл.

К счастью, доехали без происшествий.

Когда вошли в театр, «Акутаро» в исполнении Дансиро Третьего ещё не окончился. Мы не стали этого смотреть и пошли в буфет. Все взяли что-то пить, и я заказал было себе мороженого, но жена меня остановила. В «Кавасё» Кохару играл Тоссё, Дзихэй — Данко, Магоэмон — Энносукэ, жену О-Сё — Содзюро, Тахэй — Данносукэ. Я вспомнил, как давным-давно в Новом театре видел эту пьесу в исполнении Гандзиро Первого. Тогда Магоэмон был Дансиро Второй, отец нынешнего Энносукэ, а Кохару — Байко Шестой. Надо признать, что Данко в роли Дзихэй показал максимум своих возможностей, но очень уж он старался, поэтому был слишком напряжён и суховат. Впрочем, это закономерно: в таком молодом возрасте играть такую большую роль. При его стараниях можно надеяться, что со временем он достигнет совершенства. Я думаю, что ему бы больше удались большие роли в пьесах из жизни Эдо, а не Осака[13]. Тоссё и сегодня был красив, но, на мой взгляд, в Агэмаки он был лучше. Потом в программе был «Гондза и Сукэдзю», но мы этого смотреть не стали и ушли.

— Коли мы в этих краях, может быть, заглянем в Исэтан[15]? — предложил я, предполагая, что жена будет против. И точно, она возразила:

— Тебе мало кондиционированного воздуха? Жарко, поедем лучше домой.

Я, указывая на наконечник моей трости из «змеиного дерева»[16], сказал:

— Видишь, совсем стёрся. Почему-то наконечники быстро выходят из строя, за два-три года обязательно изнашиваются. Может быть, там что-нибудь найдём.

В действительности у меня была другая мысль, но я её не высказал.

— Номура-сан, как там с демонстрацией? Мы сможем возвратиться домой?

— Думаю, что сможем.

Как объяснил шофёр, на сегодня была назначена демонстрация Национальной ассоциации студентов против правительства. В два часа они должны собраться в парке Хибия и направиться к парламенту и Главному полицейскому управлению; нам нужно постараться их объехать.

Мужской отдел на третьем этаже, но, к сожалению, ни одна трость мне не понравилась. По пути мы заглянули в женский отдел на втором этаже. Была распродажа по случаю праздника Бон[17], и была толпа. Там была выставка Summer Italian fashion[18], и продавалось множество образцов знаменитых итальянских модельеров. Сацуко то и дело восклицала: «Какая прелесть!» и уйти никак не могла. Я купил ей шёлковый шарф от Кардена. Три тысячи иен.

— Мне очень нравится, но так дорого, что я и заикнуться не смею, — щебетала Сацуко перед сумочкой из бежевой замши, кажется, австрийской, с застёжкой из искусственного сапфира. Двадцать с чем-то тысяч иен.

— Об этом уже проси Дзёкити.

— Бесполезно, он так скуп.

Жена моя за это время не произнесла ни слова.

— Уже пять часов. Не поехать ли нам на Гиндза? Поужинаем там и поедем домой, — обратился я к ней.

— Куда именно?

— Поедем в «Хамасаку». Мне давно хочется поесть морских угрей.

Я попросил Сацуко позвонить в ресторан «Хамасаку» и заказать три или четыре места у стойки на шесть часов. Я велел позвонить Дзёкити и сказать, что, если он может, пусть придёт туда. Номура сказал:

— Демонстрация будет продолжаться до глубокой ночи, они должны идти от Касумигасэки, часов в десять прийти на Гиндза и после этого разойтись. Если мы сейчас поедем на Гиндза, возвращаться оттуда будем около восьми. Сейчас нам лучше сделать небольшой крюк, поехать через Итигая Мицукэ, Кудан, Яэсу, тогда мы с демонстрацией не столкнёмся.

18 июня.

Продолжаю вчерашнее. Как и рассчитывали, в «Хамасаку» прибыли в шесть часов. Дзёкити уже был там. Расселись в таком порядке: жена, я, Сацуко, Дзёкити. Он с Сацуко заказали пиво, а мы с женой — зелёный чай. На закуску мы с женой взяли «водопад» из соевого творога[19], Дзёкити — соевые бобы, а Сацуко — бурые водоросли. Кроме соевого творога мне захотелось китового мяса с приправой из соевых бобов. Для жены и Дзёкити заказали сасими[20]из окуня, а мне и Сацуко из угрей со сливовым соусом. Потом взяли жареную рыбу: угрей мне, а остальным — форель; грибной суп и жареные баклажаны с приправой из бобов.

— Чего бы ещё поесть? — сказал я.

— Ты не шутишь? Разве этого недостаточно?

— Не то чтобы недостаточно, но когда прихожу сюда, с удовольствием ем кансайские блюда[21].