– Выпроводила, – доложила она, словно мне следовало заподозрить, что блондин никуда не ушел, а спрятался в ванной и следит за нами.

– Молодец, – пробубнила я, поздно сообразив, какой у меня получился недовольный тон.

– Что-то не так? – Лина замерла с разделочной доской в руках.

– Зачем тебе их столько? – не выдержала я.

Она пожала плечами, взяла нож – единственный в доме, с блестящей розовой рукоятью – и принялась нарезать сыр кубиками. Крупными неровными кубиками. Чего я к ней лезу? Не хватало еще нотации читать. Сама ненавижу, когда мне указывают, как жить.

– Извини, – смутилась я. – Это не мое дело.

Лина сдула со лба длинную челку и надавила на нож особенно сильно. Доска заскрипела.

– Тот, кому я отдам всю свою любовь, – вдруг сказала она, – рискует склеить ласты. Поэтому я делю ее поровну. Между всеми.

Что?! Пока я осмысливала ее слова, Лина дорезала сыр, забрала тарелку и скрылась в дверях. Пришлось хватать бутылку с бокалами и топать следом.

Жилище Лины невероятно будоражило мое воображение. Она снимала однокомнатную квартиру в часе езды от факультета. Снимала за копейки, потому что большей суммы никто в здравом уме не предложил бы. Разве что ролевики, любители постапокалиптики. Старый дом в глубине двора, щербатые ступени. В ободранном подъезде пахло кошками и затхлым подвалом. Совмещенный санузел, кухня два на два и коридор, в котором даже одному толком не развернуться, – вот и вся квартирка. Затертые до дыр обои, потолок в ржавых пятнах, лампочки на скрученных проводах, скрипучий паркет. Из-за разросшихся под окнами деревьев здесь было всегда темно, а летом еще и сыро. Я не любила ночевать у Лины: на кухне рычал маленький пузатый холодильник с оплавленной ручкой, в углах что-то шуршало и потрескивало, через вентиляционную решетку лезли комары. Мелкие, прозрачные и кусачие.

В комнате у окна стоял запертый на ключ обшарпанный сундук, навевающий мысли о море, трюме пиратского корабля, острове сокровищ… Я понятия не имела, что в нем хранится, и слава богу. Учитывая чрезмерно активную личную жизнь Лины, о некоторых вещах мне лучше не знать. Шкаф с выдранной дверцей бесстыдно выставлял напоказ полки с нижним бельем, раскладной диван давно уже не собирался обратно. У пианино западала половина клавиш, но Лина все равно не умела на нем играть. В такой обстановке ноутбук выглядел чем-то инородным, почти космическим.

– Найди фильм, – велела Лина, определив тарелку на пианино. – Сейчас вернусь.

Она растворилась в темном коридоре, а я покорно приземлилась на диван. Тот жалобно пискнул и мстительно ткнул выпирающей пружиной. Отыскав пару комедий, я стащила кусочек сыра, потом еще один. Интернет грузился медленно, Лина не появлялась. Я поерзала, устраиваясь поудобнее, и пошевелила кабель от роутера. Раздался треск, лампу под потолком качнуло, по паркету заметался круг света, как в фильмах про побег из тюрьмы… Из патрона посыпались искры, лампочка заморгала и, ослепительно вспыхнув, взорвалась. Сверху брызнули осколки. Я вжалась в диван, накрыв голову руками.

– Не выходи из комнаты! – встревоженно крикнула Лина из недр квартиры, будто я собиралась шастать в темноте.

– Включи свет в коридоре, а?..

В ответ долетело приглушенное шипение. Я шустро забралась с ногами на диван и всмотрелась в темноту. Ничего. Ничегошеньки. Ровным счетом. Лина завела кошку? Когда?.. В коридоре что-то замерцало странными сияющими сгустками, а спустя мгновение там зажегся свет. В дверном проеме появилась Лина с табуреткой в руках.

– Расслабься. – Она поставила табуретку в центр комнаты. – Сейчас все исправим.

При вспыхнувшем ярком свете новой лампы комната выглядела плачевнее, чем обычно, пол блестел от осколков. Я осторожно потрогала голову: вроде на месте.

– До тебя не долетело даже, – успокоила Лина. – Трусиха.

– Оно так бабахнуло! У меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло!

– Вижу, ты очень испугалась. От страха слопала сыр.

– Ой…

– Ладно, еще половина упаковки осталась. Я не весь нарезала.

Она сбегала на кухню, вернулась с разделочной доской, ножом и пакетом. Уселась на диван и принялась кромсать сыр на кубики. Я разлила вино по бокалам и поставила их между нами.

– Ты завела кошку? – поинтересовалась я.

Лина застыла. Подняла на меня удивленный взгляд и тихо спросила:

– Какую кошку?

– Ту, которая шипела.

– Ты слышала?

Она неуклюже взяла бокал, пролив немного вина на рубашку. Вот, сама испугалась не меньше моего!

– Не знаю, по-моему, кто-то шипел. Еле-еле, прям как на последнем издыхании.

– Шипел… – повторила Лина, вытирая нож о край рубашки.

– Давай поедем ко мне. Покуришь на балконе. А то жутко, честное слово. Это полтергейст, да?

– Нет, это не он. Иди сюда.

Лина подвинулась ближе и обняла меня – слишком крепко для девичьих дружеских объятий. Слишком крепко для любых человеческих объятий! Дышать стало нечем. Я попыталась возмутиться, но слова застряли в горле. Грудь пронзила резкая боль, комнату заполнили мутные круги. С каждой секундой становилось холоднее, в глазах предательски темнело. Я посмотрела вниз и увидела, что сбоку, под ребрами, торчит знакомая розовая рукоять.

– Тише, – ласково прошептала Лина мне на ухо и обняла еще крепче. – Тс-с-с…

А потом стало совсем темно.

* * *

Место, где я очутилась, было маленьким и тесным. В углах возвышались полки, заставленные пузатыми банками. Я с трудом узнала кладовку нашей старой квартиры. Схватилась за дверную ручку и с силой надавила на нее. Бесполезно. Та и не думала проворачиваться. Банки безмолвно сверлили меня сливовыми зрачками, в щель над порогом пробивался свет. Я прижалась спиной к стене и затаила дыхание.

Шаги. Чьи-то шаги снаружи. Я отчетливо их слышала, и они приближались. Мягкие и частые, словно существо за дверью передвигалось на маленьких пушистых лапах. Оно подошло вплотную к двери и остановилось, накрыв свет на пороге темным силуэтом. Крайняя банка вздрогнула и лопнула. Я завизжала, та улыбнулась изогнутой трещиной и рухнула вниз. Звук падения растворился в ужасающем грохоте, будто с неба свалился рояль или грузовик с барабанами, под дверью метнулись тени. Полный быдыщ!

Шум стих внезапно, кладовка погрузилась в тишину. Кто-то уверенно подошел к двери, ручка зашевелилась и провернулась с тонким скрипом. Я съежилась. Желудок скрутило в тугой комок, бок заныл, предлагая мне кое о чем вспомнить. Точно, нож с розовой рукоятью! Но я жива, и для «того света» обстановка вокруг нелепая. Это сон?

– Кто там?! – пискнула я, подбадривая себя собственным голосом, высунулась из кладовки и…

И окончательно убедилась, что сплю! Передо мной был гигантский зал. Точнее бескрайний, так как противоположный конец окутывала тьма, и о его истинных размерах можно было только догадываться. На месте потолка зияла черная дыра, паркет клубился дымом. В воздухе парили книги, игрушки, альбомы, карандаши и всякая ерунда. Они ныряли в дым, взмывали к потолку, вращались и плевать хотели на законы физики. Я попятилась, выставив назад руку, чтобы нащупать дверь и выбежать. Там ее не было. Ни двери, ни стены. Только зал, все тот же зал. Мамочка… Впрочем, это же сон. Жаль, что жуткий. Нет бы что-нибудь хорошее приснилось.