Индейцы-мапуче

Однако жертвы оказались напрасны – золота и серебра испанцы не обнаружили, а местные индейцы ожесточенно сопротивлялись, не желая становиться подданными кастильской короны. Альмагро вернулся в Перу и там погиб в борьбе за власть между конкистадорами.

В 1540 году на юг из Перу выступил другой сподвижник Писарро – Педро де Вальдивия. 150 конкистадоров преодолели Атакаму и назвали область к югу от страшной пустыни Новой Эстремадурой (Эстремадура – самая засушливая область Испании). В феврале 1541 года конкистадоры основали в долине реки Мапочо город Сантьяго. Но уже в сентябре 1541 года пять тысяч индейцев-мапуче напали на город и разрушили его. Испанцы называли индейцев мапуче арауканами, и так и не смогли покорить их за примерно 300 лет своего владычества в Чили. Мапуче-арауканы оказались единственным народом Америки, который смог отбить натиск европейских колонизаторов.

Испанцам было очень трудно оперативно перебрасывать подкрепления в Чили – это приходилось делать только морским путем, так как по суше из Перу до Сантьяго можно было добраться только за несколько месяцев. В 1546 году, собрав новые силы, Вальдивия выступил из Сантьяго на юг и достиг реки Био-Био. Однако ожесточенное сопротивление арауканов остановило испанцев, и упомянутая река на десятки лет стала самой южной границей европейского проникновения в Чили. В 1550 году Вальдивия основал в устье Био-Био город Консепсьон, ставший вторым по значению городом Чили. Жители пограничного Консепсьона постоянно вели тяжелую войну с арауканами и поэтому отличались непокорностью и частенько не желали признавать первенства Сантьяго.

Педро де Вальдивия

Генерал-капитанство Чили входило в состав вице-королевства Перу, однако фактически чилийская колониальная администрация пользовалась известной самостоятельностью, ввиду отдаленности Чили не только от Испании (вспомним, что никакого Панамского канала в то время не существовало), но даже и от самого Перу.

Торговля Чили с метрополией (а с другими странами испанским колониям торговать было вообще запрещено) была весьма непростым делом. На кораблях чилийские товары – прежде всего, пшеница, серебро и медь, – доставлялись в Перу, а оттуда к панамскому перешейку. Там регулярно проходили ярмарки, на которых привезенные из Испании товары обменивались на продукцию колоний. Перуанские купцы, пользуясь своим положением посредников, облагали чилийские товары разными поборами и старались перевозить их только на своих судах. За что чилийским производителям приходилось платить втридорога. Только в 1778 года для прямой торговли с Испанией были открыты чилийские порты Вальпараисо, Вальдивия, Талькауно и Кокимбо.[4]

Географическая обособленность Чили приводила к тому, что местному европейскому населению приходилось развивать собственную промышленность, чтобы обеспечить себя всем необходимым. Этого же требовала и постоянная война с арауканами. Испанцы ехали в Чили неохотно – золота там не было, а вероятность погибнуть от арауканской стрелы была более чем реальной. Индейцы регулярно доходили даже до окрестностей Сантьяго, а Консепсьон вообще был не столько городом, сколько военным лагерем. В 1600 году король Испании предписал вице-королю Перу каждый год посылать в Чили для нужд войны с арауканами 60 тысяч дукатов, в 1606 году эта сумма была увеличена до 212 тысяч дукатов.[5]

Поэтому испанцев в Чили было мало, а количество индейцев из-за войн, болезней и рабского труда сократилось практически наполовину. К 1590 году индейцев на территории Чили осталось примерно 549 тысяч (белых и креолов было 9 тысяч).[6] Если в остальных испанских колониях в Америке вскоре было запрещено обращать коренное население в рабство, то в Чили специальным указом разрешалось порабощать арауканов, чтобы сломить их сопротивление. Детей индейцев колонизаторы вывозили в северные районы Чили, чтобы воспитать их в духе рабской покорности. Только в 1674 году королева-регентша Марианна Австрийская распорядилась освободить всех рабов-арауканов.

Индейцы на завоеванной испанцами части территории Чили (к северу от реки Био-Био) находилась на положении так называемой «энкомьенды» («опеки»). То есть они были фактически крепостными крестьянами своего «опекуна» – испанца (или креола), который якобы был должен приобщать их к европейской цивилизации. На самом деле энкомьенда была тяжким крепостничеством – индейцы бесплатно работали на своего опекуна, да еще и платили ему и католической церкви разного рода подати. Причем в Чили система энкомьенды была наиболее варварской, так как рабочей силы в колонии не хватало.[7] В 1718–1720 годах энкомьенда в американских колониях Испании была официально упразднена, однако в Чили она фактически сохранялась до конца XVIII века.

Война с арауканами на южной границы Чили шла с переменным успехом – индейцы довольно быстро научились использовать в боевых действиях лошадей и огнестрельное оружие. В 1726 году колониальным властям даже пришлось заключить с индейцами мирный договор, по которому вся территория к югу от реки Био-Био (большая часть современного Чили) признавалась владениями арауканов[8].

Захват французами Испании в 1808 году послужил началом движения за независимость в Латинской Америке. 14 июля 1810 года в Сантьяго вспыхнуло народное восстание против ареста и высылки ряда видных общественных деятелей Чили испанской колониальной администрацией. Смена губернатора не успокоила умы, и 18 сентября 1810 года в Сантьяго была учреждена правительственная хунта (вплоть до восстановления на троне законного короля Испании). Эта дата считается днем независимости Чили.

В хунте, состоявшей из девяти человек, были носители самых разных политических взглядов – от республиканцев до монархистов. Однако «полевение» основной массы населения под влиянием идей французской революции усиливало именно радикальное течение хунты. Были созданы собственные национальные воинские подразделения, провозглашена свобода торговли. В 1811 году был избран Национальный конгресс – первый парламент страны. Однако формально Чили еще оставалась частью владений испанской короны.

В движении за независимость Чили выдающуюся роль играли два человека: Хосе Мигель Каррера (1786–1818), сын богатого шахтовладельца, и Бернардо О’Хиггинс (1778–18 4 2) – национальный герой Чили, почитаемый в этой стране как «чилийский Боливар». О’Хиггинс был сыном одного из генерал-капитанов Чили, учился в Испании и Англии. В Лондоне познакомился с видным деятелем освободительного движения в Латинской Америке Франсиско Мирандой, который и оказал на юного чилийца определяющее влияние.