Глаза за очками подозрительно увлажняются, но я не испытываю к ней сочувствия. Она в курсе, что ее Гари устраивает с Джеком собачьи бои. Возможно даже, время от времени робко протестует, обтирая кровь влажным полотенцем, хотя, в сущности, пальцем о палец не ударила, чтобы положить этому конец, пока ее дражайшую собачку не порвали на клочки.

– Извините, – качаю я головой, – давать сведения про индивидуальные дела, куда замешана полиция, строжайше запрещено.

– Какая, к чертовой матери, полиция?!

Ага, желание подраться улетучилось. Он отлично понимает, что крыть нечем, а орет чисто для показухи. Думает горлом взять. Плохо, что он и впрямь обожает своего пса. Жутко возгордился Джеком, когда тот выиграл первые несколько боев. Дома, должно быть, от восторга сыпал в миску сухой корм с горкой, а сам садился рядом на кушетку, любовно приобняв одной рукой. Но потом Джек начал проигрывать, и это пришлось Гари против шерсти, больно ударило по самолюбию; вот он и завелся, стал совать своего бульдога во все драки подряд, надеясь, что к тому вернется боевой задор, что кончится-таки полоса невезения…

– Джейн, у вас всё в порядке? – Шейла, наш менеджер, неторопливо выплывает в коридор и кладет ладонь мне на плечо. Она улыбается Гари, умудряясь делать это чуть ли не с поджатыми губами: верное свидетельство того, что от ее внимания не укрылось и словечко из нашей «беседы».

– Ладно, мы уйдем, – бурчит Гари, хлопнув раскрытой ладонью по моей конторке. – Только имейте в виду: мы этого так просто не оставим.

Развернувшись, он сердито шагает на выход. А вот жена не сходит с места; сплетя пальцы чуть ли не в молитвенном жесте, она взывает ко мне без слов.

– Кэрол, пошли уже! – резко бросает Гари.

С добрую секунду женщина колеблется, не сводя с меня глаз.

– Кэрол! – напоминает о себе муж, и та уступает, покорно заторопившись вслед.

Им в спину вновь бренчит дверной колокольчик; парочка пересекает нашу парковку гуськом: впереди Гари, за ним тянется супруга. Если она обернется, я ее окликну. Придумаю какую-нибудь отговорку и потолкую с ней с глазу на глаз. Уж больно взгляд у нее был выразительный: здесь дело явно не только в собачке.

Оглянись, Кэрол. Да оглянись же!

Мигают фары, когда Гари направляет брелок на свой «Рейнджровер» и рывком распахивает дверцу с водительской стороны. Кэрол суетливо забирается на пассажирское сиденье. Муж что-то ей бросает из угла рта, супруга снимает очки и трет веки.

– Джейн… – Шейла мягко стискивает мне плечо. – Думаю, чашечка чаю нам не помешает, м-м?

Что ж, я умею читать между строк: «Твою заботу зовут Джек, а вовсе не Кэрол».

Шейла делает шаг в сторону служебной комнаты, но вдруг разворачивается.

– Ой, едва не забыла. – Вручает мне какой-то конверт. На лицевой стороне мое полное имя и место работы: Джейн Хьюз, приют для домашних животных «Гринфилдс». – Благодарственное письмо, надо полагать.

Я поддеваю конвертный клапан большим пальцем. Та-ак, одинокий бумажный лист, формат А4, сложен вчетверо. Я быстро пробегаю его глазами, затем аккуратно складываю обратно.

– И-и?.. – прищуривается Шейла.

– От хозяев Мейзи. Пишут, что она отлично обвыклась и что сами они на голове стоят от радости и счастья.

– Вот и славно. – Шейла одобрительно кивает и наконец скрывается в дверях нашей кухоньки.

Я терпеливо дожидаюсь, пока совсем не затихнут ее шаги, после чего бросаю взгляд на парковку. На месте внедорожника лишь пустой асфальтовый прямоугольник. Тогда я вновь достаю письмо и перечитываю. Поперек листа синей шариковой ручкой выведена одна-единственная фраза:

«Я знаю, что на самом деле тебя зовут не Джейн Хьюз».

Тот, кто это прислал, не врет. Потому что мое настоящее имя – Эмма Вулф, и последние пять лет я старательно выдавала себя за кое-кого другого.

Пятью годами ранее

Когда я присаживаюсь напротив, Дейзи бросает на меня взгляд и тут же отворачивается, отвлекшись на группу парней, которые продираются сквозь паб к единственному свободному столику возле сортиров. Одним из последних идет невысокий темноволосый крепыш с намечающимся брюшком, который вдруг останавливается, пихает своего соседа в бок, тот оборачивается в нашу сторону и игриво кивает. Дейзи отшивает его движением одних лишь бровей, после чего наконец глядит мне в лицо по-настоящему.

– Пей давай! – повышает она голос поверх шума, подкрепляя слова жестом и показывая на стопарик. – Еще наговоримся.

– Я тоже рада тебя видеть.

Я не стала уточнять или там пробовать на запах, чего она мне подсовывает. Просто опрокинула махом и потянулась к бокалу с белым сухим, который Дейзи придвинула в мою сторону. А я даже вкус вина не могу почувствовать после сильнейшей анисовой отдушки.

– Ты в порядке, голуба моя?

Я мотаю головой, торопливо делая еще один глоток.

– А-а, понимаю-понимаю… Опять Вонючка Джефф нахамил?

– Угу.

– Сто раз тебе говорено: увольняйся.

– Легко сказать, «увольняйся»!

– А сделать еще проще. Эх ты… – Она обеими руками взбивает волосы и, непокорно дернув головой, забрасывает за спину всю гриву, отчего та каскадом струится по плечам. – Распечатываешь на компьютере заявление «по собственному», суешь его боссу в рыльце и гордо удаляешься. Можно с выставленным средним пальцем, хотя это не обязательно.

Пробираясь мимо, какой-то мужик с двумя пинтами в руках бедром задевает спинку моего стула. Лагер выплескивается у него из кружки прямиком мне на левое плечо.

– Извините, – машинально говорю я, а он даже не обращает внимания, так и прет себе туда, где его поджидают дружки.

Дейзи выразительно закатывает глаза.

– Заканчивай уже.

– Ты о чем? – строит она невинное личико.

– Хватит корчить такие рожи. Мне за ним что теперь, погнаться?

– А вот я бы такого не потерпела!

– Да уж конечно.

Она дергает плечом.

– Ну милочка моя, если не можешь сама, дай хоть кому-то за себя заступиться. Хочешь, я потолкую с этим твоим Вонючкой? Нет, я серьезно. Ты же меня знаешь.

Блеет мобильник, и Дейзи затыкает ему рот обгрызенным ногтем. Умелая обводка на глазах, белокурая шевелюра расчесана безупречно, аж лоснится, зато на пальчиках-то живого места не сыскать, да и маникюр сыплется. Скажем так: ее ногти – единственная заметная зазубрина в идеально отполированном доспехе. Она ловит мой внимательный взгляд и торопливо прячет пальцы в кулаках, для верности сунув их под столешницу.

– Эмма! Он – хам и сволочь натурального розлива. Он же с первого дня тебе продохнуть не дает, вечно цепляется!