Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В западной стороне расположились люди, желающие быть ближе к морю, а восточную часть населили дикие звери.
Долина вечно жила – водопад, идущий из сердца гор – горячих источников, не давал погибнуть растениям даже в самые холодные времена.
Постепенно восточный берег зарос непроходимым лесом, в котором остался Рэй наблюдать за жизнью людей с западной стороны.
Рэй был из тех замкнутых студентов, которым комфортно в черном, которые скрываются за запутанными волосами, которые ни с кем, без нужды, не разговаривают.
Он прятал свои порезы за длинными рукавами. Но однажды произошло то, что заставило его взять лезвие и прижать к своему горлу.
Его волосы, руки, всё вокруг было в крови. Он хотел убить себя. Но это был не Рэй – голоса в голове диктовали провести черту.
Пытаясь убежать от, душивших его, рук, которые не мог контролировать, Рэй откинул лезвие и ударил по оконным рамам. Звон разбитого стекла не мог заглушить его крик.
Руки, которыми он не управлял, ведомые голосами, схватили стёкла, разрезающие тонкую плоть. Медленно поднимаясь к шее, он исполосовывал каждый свой сантиметр. И вот уже к горлу приставлен осколок.
Прижав к горлу стекло, Рэй осознавал, что если проведет эту грань, то всё просто начнется сначала.
Юноша давно понял, что мир, в котором он находится – не изначальный, не тот, в котором он появился на свет.
Это выяснилось, когда он с отцом ехал по заснеженной трассе в колледж. Было темно. Впереди на небольшой скорости шла фура. Ситуация позволяла сделать обгон, и отец Рэя совершил маневр вслед за машиной впереди. За ними поплелась легковушка. Слева из снегопада возникла фура. Когда водитель впереди перестроился в правый ряд, лобовое стекло их машины осветили фары, несущейся на них, фуры, опережающую машину слева. Отец Рэя не мог сдать назад из-за легковушки, не мог свернуть вправо и съехать на обочину – там была фура, которую они хотели обогнать. Они оказались зажаты в лапы неминуемой участи. Но когда должен был произойти удар, оглушенный гулом машин, Рэй открыл глаза и увидел, что их машина неспешно едет по заснеженной дороге. Другие машины на пути практически не встречались. Всё выглядело так, будто они перенеслись из одного места в другое. Ошарашенный произошедшим, отец Рэя с шоком глядел на сына, который тоже не понял, что произошло. Напуганные, они не проронили ни слова. Но суть случившегося осталась той же – они перенеслись в другую вселенную, похожую на изначальную, но в которой не произошло аварии, в которой они оба живы.
Рэй выдохнул. Он знал, что если проведет черту, то его планета исчезнет. В сознании возникли образы, мирно работающих, жителей. Каждый занимается своим делом. И монах с приемной дочкой. Наверное, плетут корзины на продажу. А она украшает их полевыми цветами.
Рэй улыбнулся. Но улыбка исчезла с его лица с возникшими образами разрывающегося неба, обнажающего звёздную пустоту космоса. Он увидел, как шаман, бросив корзины, закрыл собою дочь, направив на осколки неба огненных фениксов. Но те, не долетев до разверзнутого неба, возгорелись и не восстали вновь, поглощенные открывающимся оком вселенной. Инстинктивно стараясь спасти ребенка, шаман хватает ее и бежит прочь от падающего неба. Рэй почти слышит его мысли о том, что нужно помочь кричащим людях, в ужасе закрывающимся руками от падающих облаков. Но тот, чью силу признавали сотни, перед мирозданием бессилен. Рэй представил, как его планету накрывает бессилие, разрывающее саму суть бытия. Он не может так поступить. Не может оставить свой народ. Осколок выпал из его руки, рухнув в лужу крови. Планета, жители, шаман с дочкой вернулись на исходные места. Умелые руки добродушно плели корзины, принимая из хрупких заснеженных пальцев гибкие прутья. Шаман взирал на гладь неба и рассказывал дочери о том, как важен каждый прутик в корзине. Как принятые решения, плетущие жизнь, переплетаются вселенными в сознании надломленного юноши. Как судьбы людей связываются вместе. Если такой прутик сломается, объяснял шаман, то корзина может распасться.
После удара осознания, что он мог убить себя, Рэй стал более сдержанным. Он контролировал мысли, пресекал голоса, чтобы вновь не дать им завладеть его разумом. Пускай кто-то и жил в его теле: непроизвольно двигал конечностями, вертел головой, навязчиво вкладывал и доказывал идеи мысленно и вслух. Даже провалы в памяти юноша принял как должное, как плату за то, чтобы возвращаться на свою планету.
Возвращаясь на планету, юноша чувствовал, что находится в двух мирах одновременно – параллельно пребывает в своей комнате, и в мире Рэй. Он открывал новые границы – научился охватывать сознанием три, четыре, а при большей концентрации, и пять горизонтов событий. При этом юноша ощущал полет разума, подобный опустошающей свободе невесомости. Он понимал, что существует во всех этих параллелях одновременно, но в то же время, его нет ни в одной из них.
Основываясь на свои наблюдения о переносе сознания в другие вселенные, Рэй предположил, что такие параллели могут быть бесконечны в своём множестве. Он понимал, что новый мир возникает посекундно, с каждым принятым решением.
Путешествуя по планете, юноша заглядывал в колодцы, пещеры, тайные комнаты замков. Он бродил по лесам и опускался на дно океанов в поисках порталов – мест соприкосновения вселенных. Но все его странствия были тщетны. Со дна колодцев глядело его растрепанное отражение. В пещерах он нашёл земноводных существ, которые, заметив его, прятались под мокрые камни. Тайны комнат замков скрывали золото, магические свитки и артефакты. В лесах он встретил диких животных, пилигримов и шаманов. А глубины океана, куда не доставал солнечный свет, прятали рыб, сияющих, как звёзды.
Рэй был готов по пути расспрашивать местных жителей о том, не попадали ли они, случаем, в порталы. Но вспомнил, что однажды его призвали на Рэй, переместив сознание из оного мира в иной, юноша решил навестить шамана и его приемную дочь.
Найдя дом шамана, Рэй застал его за обучением дочери своему ремеслу. Юноша извинился, что пришел без приглашения, и попросил мужчину рассказать, как ему удалось перенести сознание человека через вселенные. Выслушав его, тот улыбнулся и представил гостю свою дочь, Ому. Одарив улыбкой пришедшего, уже взрослая девушка, кивком велела следить за её движениями.
Девушка, в золотых волосах которой запутались цветки льна, пела песню, обращаясь ввысь, к небу. Её голос,