— Ух ты, — удивляется она, — твоя мама опрокинула в это пойло какую-то пробирку с химическим веществом из лаборатории, что ли?

Что ж, очень может быть.

— Отлично выглядишь, — говорю я. — Просто горячая штучка. В прямом и переносном смысле.

Я говорил вам о том, что моя «подруга» Кэт на самом деле моя бывшая девушка? И, клянусь, я бы серьезно пожалел о разрыве, если бы в свое время она сама мне не изменила. Это было в прошлом году. Последнее время мы снова стали сближаться, но была пара месяцев, во время которых мы даже не разговаривали, и я постоянно себе об этом напоминаю.

— Спасибо, — радуется Кэт. Окинув взглядом черный костюм суперзлодея из эластичной синтетической ткани, который я выбрал для вечеринки, она никак не комментирует красивую эмблему, состоящую из букв «К» и «Ч» на груди, и переводит взгляд на летные очки, скрывающие мои глаза. Они круглые и делают меня похожим на муху. Кэт поднимает бровь и иронически улыбается. — В этом облачении ты похож на недотепу, — говорит она, заставив меня ломать голову над тем, сколько в ее словах сарказма и сколько — истины.

— Ну, это часть представления.

— И в чем же оно заключается? Безумный профессор задел тебя своим посохом?

— Боже, Кэт, — вздыхаю я, — ты обижаешь мою маму.

Она и есть безумный профессор. Это практически то же самое, что быть обычным ученым, и разница заключается лишь в том, что безумному ученому не нужно волноваться о законных или моральных ограничениях. Эта профессия вполне обычна для суперзлодея, обнаружившего в себе склонность к точным наукам. В Вилморе, нашем местном университете для суперзлодеев, можно даже выбрать себе это направление в качестве специальности.

Мы с Кэт оба подали документы на следующую осень. Обычные люди не поступают в колледж до восемнадцати лет, но именно так они и теряют преимущество перед нами. Суперзлодеям приходится много работать над собой, и начинают учиться они сразу после того, как на большом пальце появляется пресловутая буква «З». Приходится спешить, потому что у супергероев, видите ли, есть свой университет — Академия Хиросворт, и начинают они учиться примерно в том же возрасте, что и мы, хотя, готов голову дать на отсечение, за курс проходят меньше.

Кэт снова пытается сделать глоток пунша, и на этот раз дело заканчивается кашлем.

— Что-то здесь жарко, — жалуется она и вдруг застывает, увидев кого-то в толпе. — О, нет. И Пит здесь, — говорит Кэт. — Он решил, что стоит потратить десять долларов, чтобы помучить тебя? Черт, он тоже меня заметил.

— Не будь такой жестокой по отношению к нашему старому другу Питу. Ему не пришлось платить — я сам его пригласил.

Сказав, что Пит пришел меня помучить, Кэт имела в виду, что его присутствие — пытка для нее самой. Это она о событиях, развернувшихся в прошлом году на такой же вечеринке, устроенной в честь моего пятнадцатилетия, но проходившей у меня дома. Я застал их во время страстного поцелуя. В моей спальне, между прочим. На моей кровати. И на воздействие маминого пунша это не спишешь. Мама тогда была слишком увлечена работой — кажется, пыталась скрестить акулу с золотой рыбкой — и сходить в магазин за колой для пунша времени просто не нашлось. Впрочем, Кэт буквально за пару недель до того дня обнаружила, что обрела способность превращаться во что угодно, и это обстоятельство, конечно, могло на нее подействовать. Мне она нравилась такой, какой была, без превращений, и казалось, я ей тоже нравлюсь. Естественно, все познается в сравнении, и, поняв, что она может без труда превратиться в супермодель, Кэт отправила меня в отставку.

Нагнувшись к самому уху, я шепчу Кэт:

— Не пожимай ему руку.

Если бы Пит был умнее, он бы сжег мое приглашение. Вместо этого он направляется прямо к нам. Да, Пит ничуть не поумнел. Все как в старые добрые времена. Он старше нас с Кэт на год и с прошлой осени учится в Вилморе. Его дар заключается в том, что он может передавать сигналы, к примеру, радио или телевизионные. Чтобы позвонить, ему даже не требуется телефон — согласитесь, есть в этом что-то ужасное. Он быстро обнимает меня, похлопывая по плечу со словами: «Рад тебя видеть, братец». Мне его видеть отнюдь не радостно. Пит оборачивается, чтобы поздороваться с Кэт, но в этот момент она пытается выпить залпом бокал пунша и слишком занята, чтобы обратить на него внимание.

— С днем рождения, — говорит Пит, неловко шаркая. Он явно не знает, стоит ли смотреть мне в глаза или нет. У Пита смуглая кожа, мускулистый торс, а на лбу темные очки, если вы понимаете, о чем я говорю. — Когда я получил приглашение… — продолжает он. — В общем, хорошо, что ты на меня не сердишься.

А я рад тому, что последние полгода он живет в университетском общежитии и не крутится у меня под ногами. По крайней мере, при таком положении дел встретиться с ним случайно было достаточно трудно. Естественно, получить сатисфакцию тоже было нелегко.

— Дэмиен, — говорит Кэт хриплым после пунша голосом, — увидимся позже.

Посмотрев на Пита, она почему-то решает, что стоит сказать что-нибудь в оправдание.

— Мне срочно нужно в туалет.

Пит с сожалением провожает ее взглядом. Очевидно, он меньше всего на свете ожидал, что в помещении, где собралось более двух сотен человек, ему придется остаться со мной наедине.

— Слушай, Дэмиен, по поводу того, что случилось в прошлом году…

К нам, пританцовывая, приближается мама. Пит ее не видит, и, когда она игриво толкает его бедром под зад, он вздрагивает от неожиданности, испугавшись так, словно его в ягодицу укусил бульдог.

— Ф-у-у! — говорит она, оттягивая воротник. Пряди ее рыжих кудрявых волос намокли от пота и липнут к шее.

Когда меня еще на свете не было, о маме постоянно писали во всех местных газетах не реже, чем раз в неделю. Сейчас мама несколько успокоилась, и ее злодейские выходки приобрели более мирный характер. В основном мама тратит время на бесполезные опыты в домашней лаборатории, готовит пунш, который наверняка не прошел был комиссию Управления по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов, и выискивает все новые и новые пути цыганить деньги у правительства, чтобы свести концы с концами.

— Надеюсь, полночь уже близко, а то у нас скоро кончится пунш. О, милый, я так рада, что ты внял моей просьбе, — говорит мама, с улыбкой взирая на буквы «К» и «Ч», вышитые серебром у меня на груди. — Король Черных сил!

— Нет, мам, это значит — Клевый Чувак.

Не то чтобы я считал ее имя неудачным — оно у нее просто отличное, но назваться в честь мамочки? Да если бы я так поступил, меня бы люди считали не суперзлодеем, а просто каким-то сосунком.

— Это сценическое имя, мам, на сегодняшний вечер, — говорю я, чтобы пресечь дальнейшие расспросы.

Какое прозвище избрать на всю оставшуюся жизнь, я еще не решил, но у меня в запасе еще есть пара лет, во время которых я, учась в Вилморе, должен придумать себе настоящее злодейское имя.