Что стало очевидным на волне судебных исков, так это то, что вопрос железнодорожных скидок не исчез, хотя уже более поколения в нефтяной отрасли господствовали трубопроводы. Скидки вновь запретил закон Элкинса 1903 года и акт Хепберна 1906 года, и публика наивно полагала, что все закончилось. Затем Комиссия по торговым отношениям между штатами сообщила в январе 1907 года, что «Стандард Ойл» все еще тайно принимает скидки, шпионит за конкурентами, создает фиктивные фирмы и занимается хищническим ценообразованием – все те же смертные грехи, запатентованные Рокфеллером еще в 1870-х годах. Рузвельт и его кабинет жаждали пробного дела, которое доказало бы сговор «Стандард Ойл» с железными дорогами и бросило бы яркий свет на два зла: злоупотребляющие тресты и плетущие интриги железные дороги.

Вопрос был должным образом освещен в деле 1907 года в Чикаго, обвинявшем «Стандард Ойл, Индиана» в получении незаконных скидок от железной дороги «Чикаго и Алтон». Поставки под вопросом совершались между Уайтингом, штат Индиана и Ист-Сент-Луисом, штат Иллинойс, после того как скидки стали незаконными по акту Элкинса. (Рокфеллер, как мы помним, всегда настаивал, что «Стандард Ойл» не брала скидок после того, как их запретили в 1887 году.) Председательствовал в Чикагском суде Кенесоу Маунтин Лэндис, суровый, резкий в высказываниях, рано поседевший человек, только что, в сорок один год, получивший назначение федеральным судьей, позже он служил первым бейсбольным комиссаром.

Мечтая выкатить умопомрачительный штраф тресту, Лэндис потребовал у его юристов цифры о капитализации и доходах в 1903–1905 годах. Лэндис понимал, что адвокаты «Стандард» в сложном положении: если они предоставят настоящие цифры, они могут привлечь штраф; если удержат, будут выглядеть виновными. 26 июня 1907 года федеральный прокурор попытался извлечь у юриста «Стандард» Джона С. Миллера список сотрудников, имеющих доступ к этим цифрам. «Скорее я увижу вас в аду», – сердечно ответил Миллер. Колкость дала обратный результат: Лэндис отправил судебных исполнителей вызвать нескольких представителей «Стандард», в их числе Рокфеллера. Уклоняясь от требования судьи, Рокфеллер опять бежал и остановился у Алты и Пармали в Питтсфилде, штат Массачусетс. Он проинструктировал прикованную к постели Сетти, теперь уже закаленного боями ветерана, молчать о его месте пребывания и отправлять почту на имя Прентис. Несколько дней, пока пресса пыталась угадать местонахождение Рокфеллера, судебный исполнитель Лэндиса искал титана по сельской местности Новой Англии.

Тедди Рузвельт и генеральный прокурор, услышав, что Лэндис хочет привести Рокфеллера в суд, сильно встревожились, так как, если Рокфеллер даст показания по делу в Чикаго, он может получить иммунитет от криминального преследования по более важному федеральному антимонопольному иску. Они отправили эмиссара в Чикаго упросить Лэндиса. «Я бы хотел пойти навстречу господину Рузвельту, – сказал он. – Я бы сделал все мыслимое, чтобы пойти ему навстречу. Но Рокфеллер выставил на посмешище моего судебного исполнителя, и я собираюсь привести его в этот зал, чтобы восстановить уважение к суду»3. Рокфеллер, вероятно, обнаружил юридические преимущества показаний, потому что неожиданно связался с судьей Лэндисом из Питтсфилда и добровольно принял повестку.

5 июля 1907 года, прибыв в Чикаго в частном железнодорожном вагоне, Джон и Уильям Рокфеллеры и Генри Флаглер совещались с адвокатами в просторных новых кабинетах «Стандард Ойл, Индиана». Рокфеллер выступал против сотрудничества с Лэндисом и возражал против раскрытия баланса. «Но, господин Рокфеллер, времена изменились, – сказал Флаглер. – Старая поговорка: молчание – золото – уже не так хорошо работает». «Что ж, – ответил Рокфеллер, растягивая слова, – я так поступал, когда был во главе»4. Хотя Рокфеллер согласился приехать в Чикаго, он сомневался, появляться ли в суде, и, судя по всему, присутствующие адвокаты с ним согласились. Затем он поинтересовался у самого молодого юриста, Роберта У. Стюарта, тот ответил: «Господин Рокфеллер, ввиду сказанного присутствующими здесь выдающимися юристами, я не смею высказать свое мнение». «Молодой человек, – парировал Рокфеллер, – я вам плачу за то, чтобы вы высказывали свое мнение». Осмелев, Стюарт сказал: «Господин Рокфеллер, перед законом вы не отличаетесь от любого другого гражданина, и на вашем месте я бы явился»5. При всех его резких высказываниях, Рокфеллер был достаточно умен, чтобы последовать совету молодого человека.

Жарким душным утром 6 июля 1907 года Джон и Уильям Рокфеллеры прибыли к зданию суда и обнаружили на улицах толпу из сотен зрителей. Рокфеллера в соломенной шляпе, сжимающего тонкую трость, заметили, и кто-то закричал: «Вот он идет!» Толпа хлынула вперед такими плотными рядами, что двадцати детективам пришлось расчищать путь дубинками. Рокфеллер усмехнулся на крик уличного мальчишки: «Вон его фотографии в газетах были»6. Некоторые ретивые зеваки оторвали пуговицы от пиджака Рокфеллера. Когда братья Рокфеллеры добрались до зала суда на шестом этаже, Уильям, покрасневший и весь взмокший, пробормотал: «Беспредел! Никогда не слыхал о подобном обращении»7. Джон Д., напротив, демонстрировал перед неуправляемой толпой свое обычное спокойствие. Когда он вошел в душный зал суда, где воздух над головой рассекали электрические вентиляторы, он даже передразнил репортера, пытающегося делать заметки в тесноте. Как только двери закрылись, гул снаружи оставался таким громким, что полицейским пришлось расчищать коридор от зрителей.

Чиновник суда стукнул молотком, и начались пятнадцать минут незабываемых показаний Рокфеллера. Виртуоз уклончивых ответов, он казался центром затишья посреди тайфуна. Как отметил один репортер: «Господин Рокфеллер выглядел самым спокойным человеком в зале. Каждое его движение было медленным и степенным. Шел он медленно. Отвечал на вопросы судьи еще медленнее»8. Судья Лэндис, страстно желавший допросить Рокфеллера, не учел его несравненное мастерство обтекаемых формулировок и избирательную потерю памяти. Опять же, в залах суда Рокфеллер превращался в запутавшегося старого маразматика. Самый скромный вопрос, казалось, представляет непреодолимые сложности для его ума.

Для начала судья Лэндис спросил: «Господин Рокфеллер, чем занимается так называемая «Стандард Ойл компани, Нью-Джерси»?» «Я полагаю, Ваша честь…» – начал Рокфеллер, потом похоже потерял мысль. Он сделал паузу, повертел в руках трость, положил ногу на ногу и попытался сделать второй заход. «Я полагаю, Ваша честь…» Здесь его мысли вновь начали блуждать, и судья Лэндис в раздражении постучал очками по столу. Наконец Рокфеллер собрал все свои способности и ответил: «Я полагаю, Ваша честь, они занимаются переработкой нефти в Нью-Джерси»9. На все вопросы Рокфеллер отвечал в том же медленном бессвязном стиле, делая показания бесполезными. В обмен Лэндису пришлось дать Рокфеллеру единственное, чего тот сильно хотел: иммунитет от уголовного преследования. Его показания стали не только фиаско для судьи, но и победой по связям с общественностью для Рокфеллера. Как, удивлялись люди, мог этот милый беспомощный старичок быть злым гением треста? Пресса даже похвалила его показания. Как он впоследствии сказал Арчболду: «Мой опыт в Чикаго и с людьми из газет в последнее время был весьма удовлетворительным»10.