Кроме того, на рапорте есть приписка Смольцева: «Доложил лично министру. Приказано труп кремировать без вскрытия. 17. VII. Смольцев».

Так что, похоже, Валленберг все-таки не умер, а был убит. Для этого достаточно было перевести его в спецкамеру «Лаборатории-Х», которая находилась рядом с Лубянской тюрьмой, и под видом лечения сделать смертельную инъекцию. Это не составляло никакого труда, тем более что начальник лаборатории Майрановский имел большой опыт в проведении таких операций, начиная с 30-х годов. Разумеется, санчасть тюрьмы не была поставлена в известность о сделанной инъекции и констатировала смерть Валленберга в обычном порядке.

В это же время М ИД получил указание отвечать на запросы шведов, что Валленберга в СССР нет. И уже 18 августа 1947 года Вышинский направил послу Швеции в СССР письмо, в котором, в частности, говорилось:

«В результате тщательной проверки установлено, что Валленберга в Советском Союзе нет, и он нам неизвестен.

Действительно, 14 января 1945 года Министерство иностранных дел СССР получило краткое сообщение, основанное на косвенных данных одного из командиров воинских частей, которая вела бои в Будапеште, о том, что на улице Бенцур якобы был обнаружен Валленберг…

Проводились тщательные расследования и розыск Валленберга, однако это к положительным результатам не привело, а советский офицер, сообщавший о Валленберге, не найден. В лагерях для военнопленных и интернированных Валленберг также обнаружен не был…»

Впрочем, спустя 10 лет советское руководство официально признало, что Валленберг умер в 1947 году в Лубянской тюрьме от сердечного приступа. Эта версия и до сих пор считается официальной, хотя имеются некоторые основания утверждать, что он все-таки был убит.

Вместе с Валленбергом был арестован и ликвидирован на Лубянке его шофер, венгр Вильмош Лангфельдер.

Впрочем, существует версия и о том, что шведский дипломат был связан с советской разведкой еще с 1930-х годов. Эту версию подтверждают генералы КГБ В.А. Крючков и С.А. Кондрашев[828].

В истории «холодной войны» ликвидация двух эмигрантов — украинских националистов Льва Ребета и Степана Бандеры — занимает особое место. Удивляет экзотичное средство умерщвление жертв. Другая причина — исполнитель ликвидаций после завершения миссия стал «невозвращенцем» и сдался западногерманским властям. Третья причина — Москве пришлось признать свою роль в этих «ликвидациях». И, наконец, четвертая — историки до сих пор не могут понять, чем реально могли угрожать Советскому Союзу обе жертвы?

Хотя с момента смерти Степана Бандеры прошло более сорока пяти лет, до сих пор непонятны мотивы его «ликвидации» агентом Москвы. Зачем Никите Хрущеву потребовалось убивать лидеров стремительно терявшего популярность политического движения?

Если он хотел спровоцировать раскол среди лидеров ОУН, то делать это нужно было значительно раньше и не таким изощренным способом. До 1961 года считалось, что Лев Ребет умер естественной смертью. Сердце не выдержало колоссальных нагрузок. Обычная смерть мелкого политика. «Сгорел» на работе.

Вряд ли Лев Ребет погиб из-за своей активной литературной деятельности, в начале пятидесятых годов прошлого века он написал книги «История нации» и «Формирование украинской нации», ведь его труды не представляли опасности для советской власти. С ними было знакома очень небольшая группа западноукраинских националистов. У действовавшей на территории УССР УПА были свои идеологи, за которыми активно охотились советские чекисты.

Степан Бандера по жизни не подходил на роль главного практика и лидера движения. Какой он лидер, если к середине пятидесятых годов прошлого века некогда единая ОУН фактически распалась на три автономных организации. Да и сам он перестал быть реальной политической фигурой фактически еще в 1941 году, когда немцы отправили его концлагерь. Когда он вышел на свободу, на территории Западной Украины уже действовала УПА. И реально она ему не подчинялась.

Оказавшись на Западе, Степан Бандера стремясь к власти, разрушил созданную до него систему. Раскол в эмигрантских организациях ОУН привел к распылению сил и превращение некогда единой и могучей боевой силы, способной хоть как-то противостоять СССР, Польши и Германии, в сообщество мелких эмигрантских организаций, живущих воспоминаниями о прошлых делах. Гибель Степана Бандеры, наоборот, на какой-то время сплотила их.

Единственное аргументированное объяснение решению Москвы ликвидировать Льва Ребета и Степана Бандеру — некомпетентность и волюнтаризм советских руководителей различных рангов во главе с Никитой Хрущевым.

Они совершили две ошибки. Выбрали не те мишени и не того исполнителя. Доверять уголовнику, а не преданному советской власти боевику такое задание было неразумным решением. Жена «ликвидатора» Инга Поль легко смогла распропагандировать своего супруга и заставить уйти на Запад.

Охота на Степана Бандеру

В отличие от Льва Ребета, которого удалось «ликвидировать» с первой попытки, на Степана Бандеру агенты Москвы охотились лет десять. Известно, как минимум, о шести попытках его убийства.

В 1947 году его должен был «ликвидировать» по приказу МГБ СССР некий Александр Мороз. Покушение было раскрыто службой безопасности ОУН.

В начале 1948 года из Польши в Западную Германию прибыл агент МГБ Владимир Стельмашук (оперативные псевдонимы «Жабски» и «Ковальчук»), капитан подпольной польской Армии Краевой. Снова профессионально сработала служба безопасности ОУН и предотвратила убийство лидера западноукраинских националистов.

В 1950 году Москва санкционировала подготовку очередного покушения на Степана Бандеру. Осенью 1952 года из Чехословакии прибыли два агента Москвы с документами на имена Легуди и Леман. Правоохранительные органы ФРГ арестовали их по подозрению в шпионаже.

На следующий год данные о жертве начал собирать агент МГБ, немец с Волыни Степан Либгольц (оперативный псевдоним «Липпиц»). В Мюнхене он попал под наблюдение службы безопасности ОУН и спешно перебрался в Восточную Германию.

В 1957 году за Степаном Бандерой начал наблюдать агент чехословацкой военной разведки Никифор Горбанюк. Он проживал в Мюнхене с 1923 года. В 1958 году, обнаружив за собой слежку, он исчез из ФРГ.

В марте 1959 году в Мюнхене был арестован немецкой криминальной полицией некий Винцик, якобы работник какой-то чешской фирмы. Этот человек активно разыскивал адрес школы, где учился тринадцатилетний сын Степана Бандеры Андрей.

Седьмая попытка была успешной. Поздним утром в четверг 15 октября 1959 года жильцы одного из домов в городе Мюнхене сообщили в службу «Скорой помощи» о мужчине, лежащем на лестничной площадке. Лицо у него было в синяках и пошло черными и синими пятнами, а костюм запачкан кровью. Умирающий страшно и визгливо что-то кричал по-украински. Рядом с ним стояла сумка с продуктами. В левой руке он сжимал связку ключей. По дороге в больницу этот человек скончался.