Проходивший сквозь витраж попадал к одному из великих драконов. Так было всегда. Впрочем, это могло быть и не так, если витраж открылся вследствие несчастного случая — однако в это Гонвалону верить не хотелось. Чем дольше он размышлял над этим, тем больше убеждался в том, что Нандалее призвал к себе один из небесных змеев. Лишь радужные змеи обладали властью, позволявшей открыть это витражное окно. Наивно полагать, что Нандалее сделала это сама! И Гонвалон подозревал одного вполне конкретного небесного змея.

— Ты не хочешь мне говорить, куда отправляешься?

— Я благодарен тебе за то, что ты помогала мне на протяжении всех минувших недель.

Ливианна провела с ним множество часов. Но он ей не доверял. Он даже не знал наверняка, какому небесному змею она отдала свою жизнь, впрочем, подозревал, что она тоже служит Золотому, как и он. Когда ученик Белого чертога сдавал последний экзамен, его выбирал один из небесных змеев. И они оба удалялись для более тесного знакомства. Ритуал мог продолжаться много дней. Когда они сливались воедино духом, небесный змей делал татуировку на теле эльфа. Каждая татуировка была особенной. Она отражала их характеры и вид союза, в который они вступали. Некоторые татуировки были простыми, и их можно было разгадать с первого взгляда, как та, которую он носил на спине. Другие, напротив, тянулись по рукам и ногам, и одним взглядом их охватить было невозможно. Татуировки, подобно подписям сторон, скрепляли соглашение между эльфом и драконом. Этот договор могла разорвать лишь смерть.

Золотой уже давно не призывал к себе Гонвалона. С тех самых пор, как исчезла Нандалее. Одобрит ли его наставник то, что он сделал? Если Ливианна служит Золотому — наверняка она доложила ему! Интересно, какая татуировка нанесена на ее кожу? Этого он не узнает никогда. Союз с небесным змеем был из разряда тех вещей, о которых не говорят. Даже с другими драконниками. Когда между небесными змеями начинались интриги, в них ввязывались и эльфы. Уже только поэтому было неразумно говорить о том, на чьей ты стороне. Возможно также и то, что он ошибается и Ливианну выбрал именно тот небесный змей, к которому он собирался отправиться. Как наставник он идеально подходил ей. Могущественный, мрачный и непонятный.

Ливианна цинично улыбнулась. Понять, почему он умалчивает о цели своего путешествия, было довольно легко.

— Ты хочешь предстать перед одним из небесных змеев, а сам едва на ногах стоишь?

— Мне нужна помощь даже для того, чтобы подняться в седло.

— Кажется, пострадали не только твои ноги, но и рассудок.

— Разве не говорится, что таковы опасности любви? И посмотри на это с другой стороны. Какое у меня здесь будущее? Я ненавижу, когда мне сочувствуют. Не только я избегаю других, они делают то же самое. Если мы случайно сталкиваемся, они избегают смотреть мне в глаза. Как наставники, так и ученики. Не лучше ли героически погибнуть в битве, которую стоит затеять, чем жить среди потупленных взоров?

Вместо ответа Ливианна скрестила руки на груди. Гонвалон ухватился за одно из стремян седла, поставил одну ногу на руки Ливианны и подтянулся.

Ночнокрылый засопел, словно приветствуя его. Было очень тихо.

Пальцы Гонвалона вцепились в кожаные ремни спинки, возвышавшейся над седлом. Эльф ожесточенно подтянулся выше.

Ливианна помогла ему вставить в петли на седле ноги, которые он не мог ни видеть, ни ощущать. Затем поглядела на него снизу вверх.

— Желаю тебе хорошего последнего боя. Желание противостоять небесному змею столь же безумно, сколь и почетно. Я горда, что прошла с тобой часть пути. Прощай, Дитя зимы.

Пегас поднялся в воздух, и Гонвалон почувствовал ночной ветер на лице. Внизу все уменьшалась и уменьшалась светлая фигурка Ливианны. Ливианна права. Он отправился не на поиски Нандалее, он с широко открытыми глазами несся навстречу своей гибели.

Уже полчаса Володи стоял под окном и ждал. Скоро над переулками города расправит бледные крылья заря. Стрелок из трубки по-прежнему ждал его там, притаившись в тени портика. Когда он шевелился, Володи иногда на миг удавалось разглядеть суровое худощавое лицо мужчины. Более того, его не покидало абсурдное чувство того, что его преследователь тоже видит его. Но ведь это было невозможно! Володи поглядывал в щель приоткрытой на толщину пальца ставни. И он вел себя совершенно спокойно. Тень среди теней. Невидимый! Даже для этого маленького стреляющего из трубки негодяя!

Выше по улице раздался громкий крик. Почему все так долго? Что, черт побери, делает Коля? Володя невольно подумал о Мите. Он пообещал ему вернуться через час. Час давно миновал.

Покачивающиеся фигуры приближались; они громко, душераздирающими голосами орали известную балладу с просторов его родины. Песню пьяницы и бабника. Самым высоким среди горлопанов, настоящим великаном, был, конечно же, Коля.

Стрелок из трубки низко наклонился в тени входа в дом, изо всех сил стараясь казаться незаметным. Трио неуклонно приближалось. Они шатались от одной стороны улицы к другой. Один из них споткнулся. Атмос! Проклятье! Зачем Коля взял его? Потому что он хорошо обращается с ножами. Неужели этот чертов ловелас разучился думать? Маленький засранец из Цапоте за прошедший час видел вышибалу добрую дюжину раз. Не умеет он думать... Стрелок побежал. В тот же миг с места сорвалось и трио, а с другой стороны улицы показались еще люди. Здесь не было других переулков, ответвлений. Что-то сверкающее пронеслось в воздухе. Нож! Один из бойцов во второй группе упал на землю. Тем временем под ноги малышу прилетела дубинка; он упал, но поднялся поразительно быстро. Теперь у его губ появилась чертова трубка. Один из головорезов Коли, ругаясь, хлопнул себя по шее, словно его укусил комар. А потом рассмеялся. Неужели Коля их не предупредил? Неужели они не знают, что там за стрелы?

Убийца из Цапоте пригнулся, уходя от удара кинжала, и пнул одного из бойцов Коли под коленную чашечку. На этот раз он защищался гораздо эффективнее, чем в переулке, где я его уложил, подумал Володи. Здесь и места побольше. И, самое главное, малыш, похоже, не был растерян. Наверное, он ждал нападения.

Нож снова сверкнул в ярком свете лун-близнецов. Какой- то мужчина закричал, и вот уже Коля навис над малышом. Сделал обманный удар правой. Цапотец увернулся и попал прямо под подставленную левую руку, угодившую ему прямо в лицо. Его голова резко откинулась назад, и он больно ударился о мостовую.

Володи оставил свой наблюдательный пост. Прыгая через две ступеньки, он ринулся вниз по лестнице и выбежал на улицу. С трудом переводя дух, он схватил цапотца за горло. Лицо парня превратилось в бесформенную окровавленную массу. Пульса Володи не обнаружил. Стрелок из трубки был мертв.

Володи поднял глаза на Колю. Вокруг кулаков великан обмотал оббитые бронзой кожаные ремни.

— Ты должен был сказать мне, что у этого паренька птичьи косточки. Кроме того, он наделал неприятностей. Ты посмотри на наших ребят. Это не...