– Простите, дорогая, – сказал Бертольдье самым светским тоном. – Но вам придется тотчас же покинуть этот дом. Возникла масса срочных дел, и мне предстоит сделать много телефонных звонков.

– Я больше не вернусь сюда! – с вызовом заявила женщина.

– Вернетесь, – проговорил человек – живая легенда Франции, поднимаясь с постели и гордо выпрямляясь во всей своей наготе. – Если вас позовут.

Эрих Ляйфхельм быстрыми шагами вошел в кабинет и сразу же направился к огромному письменному столу, взял трубку из рук слуги в белом фраке и отпустил его кивком. Как только за тем захлопнулась дверь, он сразу же заговорил:

– Что там еще?

– Обнаружен автомобиль фрау Гейнер, генерал.

– Где?

– У небольшого городка в Эльзасе, примерно в пятнадцати – восемнадцати километрах от Кёля.

– Страсбур! Он пробрался во Францию! Значит, он и был тем пастором!

– Простите, не понял, герр…

– Мы и подумать не могли!… Но это не важно! Кто у вас в этом секторе?

– Всего один человек. Из местной полиции.

– Пусть наймет помощников. Отправьте их в Страсбур. Ищите пастора!

– Убирайся! – взревел Хаим Абрахамс, когда его жена появилась на кухне. – Теперь тебе нечего здесь делать!

– В Ветхом Завете говорится другое, мой муж, если ты еще мой муж, – сказала сухонькая женщина в черном, ее седые мягкие волосы обрамляли тонкое лицо, темные глаза сверкали. – Неужели ты станешь оспаривать Библию, которую так любишь цитировать, когда тебе это выгодно? В ней не только про громы и молнии. Хочешь, я тебе ее почитаю?

– Ничего мне не нужно читать! Ничего не нужно говорить, это дело мужчин!

– Мужчин, которые убивают? Мужчин, которые используют древние письмена, чтобы оправдать пролитие детской крови? Крови моего родного сына? Что сказали бы другие матери Масада, если бы только им разрешили говорить… Ну что ж, теперь я буду говорить, генерал. Больше ты никого не убьешь. Больше ты не будешь пользоваться этим домом, чтобы собирать здесь свои армии смерти, чтобы составлять здесь свои смертоносные планы во славу твоей священной тактики, Хаим, во имя твоего святого отмщения.

Абрахамс медленно поднялся со стула.

– Да о чем ты тут болтаешь?

– Ты думаешь, я не слышала тебя? Эти телефонные звонки среди ночи, голоса, звучащие подобно твоему голосу, которые так легко рассуждают об убийствах…

– Ты подслушивала?!

– Несколько раз. Ты задыхаешься от злобы и не слышишь ничего, кроме собственного голоса, кроме своих приказов убивать. Чтобы теперь ни происходило, будет происходить без тебя, мой муж, пока еще мой муж. Для тебя с убийствами покончено. Убийства потеряли свой смысл много лет назад, но ты никак не можешь остановиться. Ты подыскиваешь все новые и новые основания для этих убийств, но даже в самой твоей жизни уже не осталось смысла.

Жена сабры высвободила правую руку из складок своего черного одеяния. В ней был служебный пистолет Абрахамса. Генерал недоверчиво хлопнул по кобуре, затем, чуть отклонившись вправо, неожиданно бросился вперед. Навалившись на женщину, с которой он прожил тридцать восемь лет, сабра ухватил ее за кисть руки, пытаясь вывернуть пистолет. Но она не сдавалась, она сопротивлялась изо всех сил! Прижав жену к стене, он пытался ее обезоружить.

Грохот выстрела заполнил всю кухню, и женщина, родившая ему четырех детей, последним из которых был сын, упала к его ногам. Хаим Абрахамс в ужасе смотрел на лежащую. Ее темно-карие глаза были широко открыты, черное одеяние быстро пропитывалось кровью, текущей из огромной рваной раны на груди.

Зазвонил телефон. Абрахамс бросился к стене, на которой он висел, и схватил трубку.

– Не отнять прав у сыновей Авраамовых! – завопил он в трубку. – Мы вернем земли, завещанные нам Богом! Иудея, Самария – они наши!

– Хватит! – рявкнул в ответ другой голос. – Прекрати это, еврей!

– Называющий меня евреем признает мою правоту! – снова возопил Хаим Абрахамс. Не пытаясь сдержать катящиеся по лицу слезы, он смотрел на мертвую женщину с широко открытыми темно-карими глазами. – Я принес жертву, подобно Аврааму. Никто теперь не смеет требовать большего!

– Я требую большего! – послышался крик ночного хищника. – Я всегда требую большего!

– Маркус! – прошептал сабра, прикрывая глаза и прислонясь к стене, ища в ней опоры и отворачиваясь от лежащего на полу трупа. – Это ты… мой вождь, моя совесть? Ты ли это?

– Да, это я, Хаим, друг мой. Нам нужно действовать без промедления. Войска уже выведены на позиции?

– Да, на Шархёрне. Двенадцать команд, натренированных и подготовленных. Смерть никого не остановит.

– Именно это мне и нужно, знать, – сказал Делавейн.

– Они ждут вашего сигнала, генерал. – Абрахамс резко вздохнул и, потеряв над собой власть, заплакал.

– Что с тобой, Хаим? Возьми себя в руки!

– Она мертва! Моя жена лежит мертвой у моих ног.

– Господи, что случилось?

– Она услышала, она подслушивала… потом… попыталась убить меня. Мы боролись, и вот она мертва.

– Ужасная, ужасная потеря, мой дорогой друг. Позволь мне выразить глубочайшее сочувствие твоему горю.

– Спасибо, Марк.

– Ты ведь знаешь, как тебе действовать, не так ли, Хаим?

– Да, Марк, я знаю.

Раздался стук в дверь. Стоун поднялся с кресла и неловко взял лежащий на столе пистолет. Правда, за долгие годы общения с человеческими отбросами ему только раз пришлось воспользоваться оружием. Он подстрелил в Стамбуле информатора из КГБ, который явился пьяным и набросился на него с ножом. Но и этого единственного случая оказалось достаточно – Стоун не любил оружия.

– Кто там? – спросил он.

– Аврелий, – отозвался голос за дверью. Стоун отворил дверь.

– Меткалф?

– Да. А вы – Стоун?

– Входите. Думаю, нам следовало бы изменить пароль.

– Полагаю, можно было бы воспользоваться и словом “Аквитания”, – сказал офицер военно-воздушной разведки, входя в комнату.

– Лучше не надо.

– Честно говоря, мне оно тоже не нравится. У вас найдется чашка кофе?

– Добуду.

– В таком наряде я выглядел бы уместнее где-нибудь на Гавайях, – отозвался разведчик ВВС, стройный мускулистый человек среднего возраста, одетый в легкие летние брюки и спортивную ветровку. Его сухощавому лицу хорошо соответствовали редеющие каштановые волосы, подстриженные довольно коротко, и темные круги вокруг ясных, властных глаз. – Вчера в девять часов утра я из Лас-Вегаса добрался на машине до Хэлдорана, а оттуда начал кружить по всей стране, чтобы сбить с толку компьютеры. Прыгая из одного аэропорта в другой, я сменил столько фамилий, что и сам в них запутался.