Штурмующие войска вновь остановились, и солдаты сами начали переговоры с воинами III Gallica. Переговорщиков, конечно, пытались удержать центурионы, опционы и прочие чины, из-за чего какое-то время солдаты находились в нерешительности и тогда префект (возможно, префект лагеря) III Gallica Евтихиан отправил на стену вольноотпущенника Фсста, который убедил воинов Юлиана убить всех командиров, пообещав им от лица нового императора, что каждый получит в награду имущество и должность того, кого он убьет. Сам же Бассиан/ Гелиогабал обратился к воинам с речью, заранее для него подготовленной, в которой он восхвалял Каракаллу как своего отца, а Макрина проклинал как убийцу и узурпатора. Дальше у нашего единственного источника Диона Кассия текст испорчен, и мы не знаем точно, что обещал Бассиан перешедшим на его сторону. Дошло только, что он обещал: «тем, кто покинет войско, вернуть имущество и гражданские права». Ещё он обещал «также вернуть изгнанников, дабы благодаря этому казаться законным сыном Таравта (Каракаллы)» [Дион Кассий. Римская история 79, 32–33].

В общем, солдаты Юлиана поверили, поскольку очень хотели поверить. Было заключено перемирие, штурмующим открыли ворота, и они были приняты в лагерь. Своих командиров солдаты убили, кроме самого Юлиана, сумевшего уйти с частью оставшихся верными людей, очевидно, преторианцев. Остальные сдались, и оружие свое формально сдали Гелиогабалу. Он их «простил», оружие вернул и зачислил в ряды своей армии. В ближайшие дни количество воинов в лагере Рафанеи ещё сильно увеличилось, поскольку к ним прибавилось множество перебежчиков, хотя и приходивших небольшими партиями, но зато непрерывно.

Юлиан же отвел оставшиеся верными войска к Апамее, находившейся на полдороге от Эмесы к Антиохии. Гарнизон Апамеи, по подсчётам Росса Коэна (2002, стр. 139), насчитывал 20 тысяч солдат. Один из лагерей был обнаружен авиаразведкой на окраине Апамеи. Он имел размеры ок. 250 × 500 м, то есть, такой же, как и в Альбане Там базировался легион II Parthica (причём весь, поскольку известны когорты III. VI и IX). Кроме этого, в Апамее дислоцировались вексилляции III Gallica, IV Scythica, IV Flavia Felix, XIII Gemina p.f, XIV Gemina и вспомогательные войска. Коэн считает, что легион II Parthica с этими вексилляциями составлял единый корпус численностью в 20 тысяч человек, если принять численность вексилляций по 1000 человек и добавить соответствующее число ауксилий.

Нам кажется, что Коэн слишком увлекается. Точных датировок пребывания указанных частей в Апамее нет, поэтому они могли быть там в разное время. Размеры обнаруженного лагеря слишком малы и даже если найдутся ещё не обнаруженные, вряд ли они вместят 20 тысяч человек. Кроме того, зачем было держать в Апамее вексилляцию легиона III Gallica в 218 году, если весь этот легион стоял в Рафанее? Её наличие в Апамее вызывает огромные сомнения. Так же, как вексилляции легионов IV Scythica и IV Flavia Felix. Первый целиком находился в Зевгме, а второй — в Кирре вместе с другим легионом Верхней Мёзии — VII Claudia p. f. Ну, и численность вексилляций по 1000 человек, кажется нам заниженной. Таким образом, нам кажется, что в гарнизоне Апамеи находились: весь легион II Parthica с приданными ему Leones и вексилляции легионов XIII Gemina p.f и XIV Gemina (хотя это тоже условно, имея в виду разные провинции базирования), а также их ауксилии. Всего примерно 14 000 человек. Плюс неизвестное число преторианцев Юлиана.

Юлиан отправил письмо Макрину, требуя его срочного прибытия в Апамею. Он пытался навести среди ненадёжных воинов порядок, кого-то даже казнил. Это мог быть Гессий Марциан, муж Юлии Мамеи и официальный отец Александра Севера. Но закончилось это лишь возмущением воинов легиона II Parthica (командовал им префект Комазон). Легион восстал, Юлиан пытался скрыться, но был найден и убит, вероятно, 21 мая.

Макрин узнал о неудаче Юлиана под Эмесой примерно 20 мая и сразу отправился в Апамею, чтобы успеть перехватить контроль над гарнизоном. Какие силы были у Макрина, кроме половины преторианцев, equites singulares и других гвардейцев, мы не знаем. Когда Макрин прибыл в Апамею 23 мая, он провозгласил своего 10-летнего сына Диадумениана Августом и наследником престола, пообещал каждому легионеру по 5000 денариев, из которых немедленно раздал по 1000 и вернул другим воинам их полный рацион. Появление наследника имело большое потенциальное значение, потому что это влекло за собой обещание дополнительного донатива войскам каждые пять лет.

Кроме того, он дал местному населению роскошный обед стоимостью в 150 денариев на человека в честь своего сына. Однако, всё это не привело ни к каким положительным результатам. Войска уже определились. Деньги-то они взяли, но… Видимо, во время торжественного обеда, один из воинов принес императору голову Юлиана, завернутую в ткань и туго завязанную, да ещё для верности запечатанную перстнем Юлиана, заявив, что это голова Псевдо-Антонина, то есть, Гелиогабала. Пока император с радостным нетерпением разрезал верёвки и разворачивал многочисленные слои ткани, посланник легиона скрылся. Ну, а затем Макрин обнаружил в своих руках голову Юлиана и всё понял. Осознавая слабость своих сил, Макрин не решился на штурм лагеря и той же ночью тихо ушёл из Апамеи обратно в Антиохию. Туда он вернулся примерно 27 мая (три дня до Апамеи, три дня обратно, и день в городе).

Так поднял восстание Альбанский легион и другие войска, размещенные на зиму в тех краях. Это означает, что в распоряжении Гелиогабала теперь было не менее 24 000 солдат.

Обе стороны начали готовились к битве. Когда Макрин прибыл в Антиохию, он написал письмо Марию Максиму, префекту Рима, чтобы тот принял меры для обеспечения порядка в столице до того, как туда поступит известие о восстании. В письме он жаловался, что Северы разорили казну, потакая воинам. Ежегодные расходы на жалование солдатам достигли 70 миллионов денариев и государство не может позволить себе подобных затрат. Но и не выплачивать эти деньги нельзя. Макрин не знал, как решить эту проблему. Кроме того, он написал письма в Сенат, чтобы заручиться его лояльностью и поддержкой. Консулы, как принято в таких случаях, выступили с речами против самозванца и то же самое сделали один из преторов и один из народных трибунов. Была объявлена и торжественно провозглашена война не только против Лже-Антонина (Гелиогабала) и его двоюродного брата (Александра Севера), но также против их матерей и бабки, а участникам восстания в том случае, если они сдадутся, была обещана неприкосновенность, в чем их заверил и сам Макрин. Однако, Фульвий Диогениан, один из консулов-суффектов, сказал, что все сенаторы молились о смерти Макрина. Это заявление