Вниз по лестнице, через три ступеньки, преследуемые и преследователи, спотыкаясь, чуть не падая, опять вскакивая на ноги и вырываясь на улицу, в темноту ночи, в толпу людей – и тут Ракоци угодил в засаду, прямо к ним в руки. Ибрагим Кияби не мешкал ни секунды, он просто поменял направление, метнулся на другую сторону улицы, свернул в людный переулок, и ночная тьма проглотила его.

Из старой машины, припаркованной на другой стороне напротив черного выхода, Роберт Армстронг видел, как их люди вошли в здание, как поймали Ракоци, и как сбежал Кияби. Ракоци быстро запихнули в стоявший рядом фургон, и многие на улице даже не успели сообразить, что произошло. Двое из «зеленых повязок» направились в сторону Армстронга, оба были одеты лучше, чем остальные. У обоих на ремне висели кобуры для их маузеров. Люди обеспокоенно уступали им дорогу, смотрели на них не глядя, не желая для себя никаких неприятностей. Оба человека сели в машину, и Армстронг отпустил сцепление и тронулся. Остальные «зеленые повязки» смешались с пешеходами.

Через несколько мгновений Роберт Армстронг слился с плотным потоком автомобилей, какой бывает в час пик. Его пассажиры стащили с себя свои нарукавные зеленые повязки и спрятали их в карманы.

– Извини, того молодого ублюдка мы упустили, Роберт, – сказал на чистом английском с американским акцентом тот, что был постарше. Это был чисто выбритый человек на середине шестого десятка – полковник Хашеми Фазир, заместитель начальника внутренней разведки, прошедший обучение в США и работавший в САВАК до преобразования этой секретной службы в отдельный департамент.

– Не о чем тревожиться, Хашеми, – сказал Армстронг.

Второй иранец, помоложе, сидевший на заднем сиденье, заметил:

– Кияби мы засняли на пленку во время беспорядков у посольства. И перед университетом. – Ему не было и тридцати, роскошные усы поползли вверх, когда губы искривились в жестокой усмешке. – Возьмем его завтра.

– Теперь, когда он в бегах, я бы не стал торопиться, будь я на вашем месте, лейтенант, – произнес Армстронг, внимательно ведя машину. – Раз уж он помечен, просто сядьте ему на хвост – он приведет вас к рыбе покрупнее. Привел же он вас к Дмитрию Язернову.

Иранцы рассмеялись.

– Да уж, что верно – то верно.

– А Язернов приведет нас ко всяким интересным людям и местам. – Хашеми закурил сигарету, предложил им. – Роберт?

– Спасибо. – Армстронг затянулся и скривился. – Бог мой, Хашеми, это же ужас какой-то, они действительно тебя прикончат.

– На все воля Аллаха. – Хашеми вдруг продекламировал на фарси: – Как умру я, вином вы омойте меня. / Про вино вслух прочтите, меня хороня. / В Судный день захотите меня отыскать вы, / В винной лавке в пыли поищите меня.

– Сигареты, а не вино тебя прикончат, – сухо заметил Армстронг, оценив напевность и красоту персидских звуков.

– Полковник декламировал из «Рубайата» Омара Хайяма, – услужливо подсказал на английском молодой человек с заднего сиденья. – Это означает, ч…

– Он знает, что это означает, Мохаммед, – оборвал его Хашеми. – Мистер Армстронг превосходно говорит на фарси – тебе еще многому нужно учиться. – Некоторое время он попыхивал сигаретой, наблюдая за машинами. – Притормози на секунду у обочины, хорошо, Роберт?

Когда машина остановилась, Хашеми сказал:

– Мохаммед, возвращайся в управление и жди меня там. Проследи за тем, чтобы никто – никто – до меня не занимался Язерновым. Скажи группе, чтобы они просто все приготовили. Я хочу начать в полночь.

– Слушаюсь, господин полковник. – Молодой человек оставил их.

Хашеми смотрел, как он исчезает в толпе.

– Мне бы сейчас не помешал большой бокал виски с содовой. Прокати меня еще немного, Роберт.

– Конечно. – Армстронг отпустил сцепление, бросил на него мимолетный взгляд, уловив в его голосе что-то подспудное. – Проблемы?

– Полно. – Хашеми с застывшим лицом изучал машины и пешеходов. – Я не знаю, сколько еще нам позволят работать, как долго мы будем в безопасности или кому доверять.

– Что еще новенького? – Армстронг невесело усмехнулся. – Профессиональный риск, – добавил он, хорошо усвоив этот урок за одиннадцать лет, которые он провел в качестве советника внутренней разведки, и за двадцать лет в гонконгской полиции до этого.

– Ты хочешь присутствовать, когда этого Язернова будут допрашивать, Роберт?

– Да, если я не помешаю.

– А что Эм-ай-шесть от него нужно?

– Я всего лишь бывший сотрудник Специальной службы Департамента уголовного розыска, который по частному контракту помогает вам, ребята, наладить работу эквивалентной службы здесь, помнишь?

– Помню очень хорошо. Два пятилетних контракта, второй с радостью продлен до следующего года, когда ты уйдешь на покой с пенсией в кармане.

– Держи карман шире, – с отвращением произнес Армстронг. – Хомейни и правительство будут платить мне пенсию? Как же, разбежались. – Его постоянно донимали мысли о том, что весь срок его службы в Иране пошел коту под хвост, а с учетом девальвации гонконгского доллара после 66-го, когда он вышел в отставку, его фактическое пенсионное содержание будет скудноватым. – Моя пенсия накрылась.

– Роберт, что Эм-ай-шесть нужно от этого ублюдка?

Армстронг нахмурился. Что-то сегодня вечером было совсем не так. Этот мальчишка Кияби не должен был выскользнуть из сети, и Хашеми нервничает, как зеленый агент перед своим первым забросом в тыл врага.

– Насколько я знаю, ничего не нужно. Я им интересуюсь. Я сам, – небрежно заметил он.

– С чего бы?

Такой долгий рассказ, подумал Армстронг. Следует ли рассказать тебе, что Дмитрий Язернов – это прикрытие для Федора Ракоци, русского исламского марксиста, которого вы уже много месяцев пытаетесь поймать? Следует ли рассказать, что подлинная причина, по которой мне приказали помочь вам схватить его сегодня, заключается в том, что, совершенно случайно, МI6 только что узнала от чешского перебежчика, что его настоящее имя Игорь Мзитрюк, сын Петра Олеговича Мзитрюка, который в мои гонконгские времена был известен как Григорий Суслев, супершпион, давно, как мы полагали, умерший.

– Я думаю – мы думаем, – что Язернов более важная персона, чем просто связной между Туде и студентами. Он точная копия вашего курдского диссидента, Али ибн Хасана Каракозе.

– Ты хочешь сказать, это один и тот же человек?

– Да.

– Невозможно.

Армстронг пожал плечами. Он бросил иранцу кость, если тот не хотел обгладывать ее, это его проблема. Движение опять застопорилось, водители без конца гудели и сыпали проклятиями. Англичанин закрыл свои уши для внешнего шума, затушил местную иранскую сигарету.

Хашеми нахмурился, наблюдая за ним.

– А почему вы интересуетесь Каракозе и курдами… если то, что ты говоришь, правда?