ручья. То есть весьма прохладная. Ручей течёт с высокогорья на северо-запад.

– Не собираетесь ли спросить, кто я такой?

– И кто же?

– Время покажет.

Мужчина улыбнулся. В его глазах читалась усталость.

Он встал, и Шторм пошёл следом за ним к ручью, а там человек наклонился, ухватился за конец верёвки, и вытащил объёмистую стеклянную банку, укутанную в кружевной свитер.

– Наш чай может показаться несколько пресноватым на вкус. Я завариваю его по тридцать минут. Заходите в дом, будем вас отпаивать.

Шторм дошёл до крыльца. Остановился в дверях и окинул взглядом внутреннее пространство дома. Пол в жилище был из гладко обструганных досок. Большие створчатые ставни, подпёртые стойками с обоих концов комнаты, пропускали снаружи свет и ветерок. Он увидел открытую кухню, где человек разливал чай по двум большим стаканам, и дверь в какую-то другую комнату – по-видимому, спальню. Едва только Шторм заслышал журчание жидкости, как ноги сами понесли его внутрь.

– Хорошие стаканы, – сказал англичанин. – Не какие-нибудь старые банки.

Шторм немедленно выхлебал свой чай. Не говоря ни слова, хозяин взял у него стакан и снова наполнил. Отпил из своего и похлопал ладонью по небольшому холодильнику рядом с раковиной:

– Сегодня сидим без пропана. Кое-кто должен привезти его из города на лошади.

– Где тут город?

– Километрах в десяти к северу.

– Так мы в Таиланде!

– Есть немного.

Шторм допил чай.

– Надо бы всегда держать для вас банку наготове.

– Какая у вас здесь функция? Какую вы выполняете роль?

Человек поднял банку на верёвке.

– Я не вмешиваюсь в ход событий. – Он встал со стаканом и банкой у двери. – Вот вам стул, садитесь вот здесь на крыльце, а? – Он подождал, пока Шторм снова выйдет наружу первым, а затем сел на скамейку и закинул ногу на колено, в то время как Шторм установил стул так, чтобы все его ножки опирались на доски, а не на трещины, снял рюкзак и сел, чтобы порыться в нём в поиске курительных принадлежностей. Шторм преисполнился решимости перетерпеть и дождаться, когда этот человек проколется первым. Он курил смятую сигарету и наблюдал, как куры машинальными движениями выискивают корм.

– Думаю, я ещё раз попрошу назвать ваше имя, если не возражаете.

– Сержант Дж. С. Шторм. Штаб-сержант. Бывший.

– Предпочитаете, чтобы к вам обращались по воинскому званию?

– Нет. А вы предпочитаете, чтобы к вам обращались «господин шпик»?

– Я не служу в разведке.

Шторм ждал.

– Возможно, когда-то служил.

– На какую организацию работаете?

– «Объединённый концерн химических растворителей». Сейчас-то я уже на заслуженной пенсии.

– В каком смысле «растворителей» – типа «Перед нами растворяются все замки» или типа «Мы растворяем всяких мудаков в кислоте»?

– Да, мы растворяем замки. Но среди нас ценились хорошие каламбуры, не волнуйтесь, сержант.

– Вы работали на Контору?

– На ЦРУ? Нет. Наш концерн – организация сугубо частная.

– Когда вы сюда прибыли?

– По меньшей мере пару лет назад. Дайте-ка подумать. Предположу, что в июне. Как раз к началу сезона дождей. Да. Где-то первого июня.

– Как вам Сайгон?

– Я не настолько бывалый путешественник, как некоторые. Но хотелось бы побывать там когда-нибудь.

– Пиздишь, уёбок плешивый!

– Слыхал я, на севере открывают завод по производству «кока-колы». В Ханое.

Шторм метнул окурок во двор.

– Хочешь сказать, что руководил какими-то операциями в Северном Вьетнаме?

Мужчина прищурился и отпил из стакана.

– Что могло происходить на Севере? Небось какой-нибудь пост по перехвату информации? Тут у вас тоже что-то вроде того, да? Всё та же самая операция, но через энное количество лет?

– Хм-м, – протянул мужчина.

– Что случилось, мужик?

Человек наклонился вперёд, не разгибая плеч. Он казался не столько стеснённым, сколько задумчивым.

– Ты знаешь, по чью я здесь душу.

– Боюсь, что нет.

– Я насчёт полковника.

Мужчина откинулся назад и наклонил голову.

– Какого полковника?

– Старого маэстро Эф-Икса. Полковника Сэндса.

Хозяин дома отхлебнул чаю. В его движениях, в тонких пальцах, держащих стакан, в хрупкой коже, обтягивающей кадык, который ходил ходуном при каждом глотке, действительно чувствовались прожитые годы.

– Послушайте, сержант, не припомню, чтобы ко мне когда-либо прежде захаживал с визитом какой-нибудь белый. Так что видеть вас здесь довольно необычно. Но, по-моему, ваш подход в любом случае никуда не годится. Позвольте полюбопытствовать: вы были вхожи в ближний круг полковника? Были для него своим?

– Нас связывали весьма плотные отношения.

– Своим – то есть не чужим.

– Понял-принял. «Стой, кто идёт? – Свои!»

– Ну тогда мои поздравления.

– Где он?

– Увы, но полковник скончался.

– Сомневаюсь.

– Да, это правда. Давным-давно. Кто-то должен был рассказать вам об этом прежде, тогда бы вам не пришлось тащиться в такую даль.

– Сомневаюсь.

– Изменить ваше мнение не в моей власти. Но это правда – полковник умер.

– Так говорили ещё много лет назад. Его жена получала в Бостоне пособие для вдов, а он, насколько мне известно, жил здесь и проворачивал в этих местах всякие операции.

– Я об этом не знал.

– Об этом знал я. И я знаю, что полковник жив.

– Ясно. Жив так жив.

– Ну конечно, сука!

– Вы знаете это наверняка?

– Хер там. Но зато я знаю полковника. Он действует согласно плану Б.

– И каков же план Б?

– В шестьдесят девятом он дал захватить себя в плен, позволил этому случиться, мужик, в рамках сценария отдела «Пси», и всё, к чему привело это дерьмо, лежит под ковром, но даю жопу на отсечение: он по-прежнему хоть самую малость, да портит жизнь коммунякам.

– И это и есть план Б?

– Положенный на музыку.

– Он поделился с вами этим планом?

– Такая херня не сработает, если с кем-то ей поделиться. Это театр одного актёра.

– Театр одного актёра, – улыбнулся мужчина. – В этом вся суть полковника.

– Что у тебя в сарае?

Человек сказал:

– Знаете, когда я познакомился с ним впервые, он был капитаном. Хотя и не официально. Официально он нигде не служил.

Шторм закурил еще одну сигарету и щелчком захлопнул свою зажигалку «Зиппо».

– Да?

– Так уж строилась тогда их работа. Его отряд комплектовался добровольцами из гражданских. Америка фактически не вступила в войну с Японией. А вот капитан уже вступил. Некоторые из ваших, из янки, бомбили япошек задолго до того, как они напали на вас в Перл-Харборе.

– Вторая мировая. Двоечка.

– Для вас, для янки, это была лучшая из войн. Для меня лучшая из войн была здесь, в Малайе, с пятьдесят первого по пятьдесят третий. Мы дрались с комми и разбили их наголову. Полковник всю дорогу был с нами, включая операцию «Хелсби», которая проводилась здесь, в долине Белум. Возможно, мы с ним вместе проходили